Дорогие гости и аборигены! Поздравляю всех с открытием Литературной гостиной! Надеюсь, что здесь встретятся любители поэзии, прозы, добрых рассказов и авторы замечательных стихов и песен. Так как остров наш волшебный, я хочу подарить Вам сказку для взрослых и для детей. Если Вы захотите прочитать ее своему ребенку – обязательно задайте ему выделенные вопросы и выслушайте ответ.
Сказка о Теплом Пухе Много лет назад, существовало чудесное место, которое все называли Страной Теплого Пуха, где люди были просто волшебно счастливы. Чтобы понять, как счастливы они были, нужно познакомиться с теми днями. Видите ли, все дети и взрослые в той стране имели маленькие мягкие сумочки из пуха, которые они постоянно носили с собой. В любой момент они могли достать немного теплого пуха, чтобы создать себе и другим хорошее настроение.Приезжие, которые не имели пуха и не делились им с другими, были печальны и несчастливы всю жизнь. Но в то время люди не жили без пуха, так как его можно было легко достать. Поэтому, попадая в Страну Теплого Пуха, можно было подойти к любому человеку и попросить:»Дай мне, пожалуйста, немного теплого пуха!» И взрослый, и ребенок с удовольствием дал бы Вам теплого пуха из своей сумки, вручая его в руки своих новых друзей. Пушинки прилипали к рукам друзей и делали их счастливыми. А потом и приезжие обзаводились сумочками и начинали делиться им с другими. Пух просто ходил по кругу, как видите. Но однажды случилось несчастье! Братинелла, злая ведьма, которая хотела весь мир сделать злым и несчастным, очень рассердилась пролетая над Страной Теплого пуха. Она увидела как там счастливы взрослые и дети. «Клянусь дрожащей ящерицей! Как я могу убедить мир, что люди презренные нищие, если они делятся друг с другом теплым пухом! Такого не должно быть!» - решила она. Т.к. Братинелла была не только злой, но и умной, она быстро составила план, как разрушить эти добрые чувства в стране Теплого Пуха. В следующую пятницу, 13 числа, она превратила свою колесницу в ковер-самолет и полетела в страну Теплого Пуха, где и приземлилась в первом же дворе, обернувшись прекрасной принцессой. Генриэтта, жившая в доме, увидела, что у нее во дворе появилась царская особа, поспешила ей навстречу, чтобы приветствовать ее. Конечно, первое, что она сделала – предложила ей немного пуха. Но злое колдовство и добрый теплый пух не могут соединиться! Поэтому Братинелла сказала Генриэтте, что она, вероятно, не сможет взять ее подарок. «На самом деле» - говорила Братинелла доверительно –«Я не смею и мечтать о том, чтобы взять у Вас этот чудесный пух. Ведь его так мало осталось! Разве Вы не слышали о катастрофическом уменьшении пуха!?» «Да не буду я есть леденцов!» - сказала Генриэтта – «Может быть мне не стоит так свободно отдавать свой пух?!» «Именно поэтому я и пришла к Вам! Я хочу предупредить Вас» - сказала Братинелла. «Я надеюсь, теперь Вы будете хорошенько прятать свой пух». Вы уже догадались, какой план был у Братинеллы? Как вы думаете, он сработал? Да, Генриэтта перестала давать свой пух друзьям, даже если они просили хоть одну пушинку. Люди заметили ее странное поведение, ее жадность и…тоже перестали давать свой пух, потому что стали бояться совсем его потерять. Вскоре прекратился волшебный круговорот теплого пуха и люди стали уже запирать его в сундуки, чтобы его не украли. Теперь люди стали чувствовать себя неуютно, чего никогда раньше не было. Они чувствовали себя одиноко, но перестали ходить друг к другу в гости. Они сходили с ума, но никому не приходило в голову, собраться и обсудить, что же происходит? Им было очень плохо, они даже стали пить таблетки и пилюли, думая, что это разрешит их проблемы.. Как Вы думаете, могут ли таблетки решить такие проблемы? Люди перестали быть великодушными и благородными. Для того чтобы стать счастливыми, они обратились к накоплению разных вещей, таких как одежда, машины или того, что видели по телевизору. Они перестали говорить друг с другом, а если уж и приходилось это делать, то они чувствовали себя очень странно, появилось совершенно противоположное чувство тому, которое у них было, когда они получали или передавали теплый пух! А противоположность теплому пуху – холодные колючки! А Вы когда-нибудь ощущали холодные колючки? Когда кто-то говорил или делал что-то такое, что совершенно выбивало Вас из колеи? С тех пор, как пух перестал распространяться, как Вы думаете, как переименовали Страну Теплого Пуха? Сработал ли план Братинеллы?
Однажды новая семья приехала в эту печальную страну. Эти люди были очень добрыми! И они привезли с собой немного пуха, который достался им в наследство от бабушки! И самое главное, что они хотели поделиться им с каждым, кто им повстречается! Очень скоро, хорошие чувства, которые они творили, стали распространяться и все больше и больше людей стали делиться своим теплым пухом. Как цветок распускается, так и люди стали восстанавливать свои способности делать друг друга счастливыми. А существует ли теплый пух на самом деле? Нет? А Вы попробуйте сказать что-то доброе, ласковое, тому, кто сейчас рядом с Вами. И Вы почувствуете, как теплая пушинка опускается вам на плечо.
Среди других играющих детей Она напоминает лягушонка. Заправлена в трусы худая рубашонка, Колечки рыжеватые кудрей Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы, Черты лица остры и некрасивы. Двум мальчуганам, сверстникам её, Отцы купили по велосипеду. Сегодня мальчики, не торопясь к обеду, Гоняют по двору, забывши про неё, Она ж за ними бегает по следу. Чужая радость так же, как своя, Томит её и вон из сердца рвётся, И девочка ликует и смеётся, Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого Ещё не знает это существо. Ей всё на свете так безмерно ново, Так живо всё, что для иных мертво! И не хочу я думать, наблюдая, Что будет день, когда она, рыдая, Увидит с ужасом, что посреди подруг Она всего лишь бедная дурнушка! Мне верить хочется, что сердце не игрушка, Сломать его едва ли можно вдруг! Мне верить хочется, что чистый этот пламень, Который в глубине её горит, Всю боль свою один переболит И перетопит самый тяжкий камень! И пусть черты её нехороши И нечем ей прельстить воображенье,- Младенческая грация души Уже сквозит в любом её движенье. А если это так, то что есть красота И почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде? ___________________________________ Помните! Каждый из нас как зажженная свеча! Когда мы унижаем или обижаем кого-то, мы задуваем эту свечу, а когда говорим человеку что-то хорошее, мы зажигаем ее, и она будет светить и освещать путь другим.
Вас.Федоров «Слепой»
Людей не видя пред собой, Не замечая в сквере лавочки, По улице идет слепой, Потрагивая землю палочкой. Его толкнут, пройдут вперед, Но тотчас торопясь вмешаться, Какой-то зрячий призовет Быть чуткими и не толкаться. Но слышу голос я его, Чуть слышный в человечьем гуде «Толкайтесь, это ничего, Я буду знать, Что рядом люди».
Давид Самойлович Самойлов (Кауфман) 1.06. 1920 — 23.02.1990 Поэт. Участник Великой Отечественной Войны.
*** Слава богу! Слава богу! Что я знал беду и тревогу! Слава богу, слава богу - Было круто, а не отлого!
Слава богу! Ведь всё, что было, Всё, что было, - было со мною. И война меня не убила, Не убила пулей шальною.
Не по крови и не по гною Я судил о нашей эпохе. Всё, что было, - было со мною, А иным доставались крохи!
Я судил по людям, по душам, И по правде, и по замаху. Мы хотели, чтоб было лучше, Потому и не знали страху.
Потому пробитое знамя С каждым годом для нас дороже. Хорошо, что случилось с нами, А не с теми, кто помоложе.
Наверное, наибольшую популярность получило его стихотворение «Сороковые, роковые…» послужившее основой для написания одноименной песни Виктором Берковским.
Род. в 1930 г — российский ученый-биолог, поэт, переводчик, бард. Один из зачинателей авторской песни на биофаке МГУ.
ПРО СЕКРЕТЫ А я люблю выпытывать Девчачьи секреты. Выпытывать — и впитывать Девчачьи секреты. Я не потешаюсь, Я тихо утешаюсь И сам вздыхаю с ними, С девчонками моими. Я так люблю их слушать, Примостившись возле! У нас таких секретов Не бывает вовсе: Страдательных, щемящих И вместе с тем — щенячьих. Попросту — девчачьих. Попросту — девчачьих.
*** Из деревьев нравится орешня; Иногда случалась полоса, И лежал я под орешней лежмя Во блаженстве целых полчаса. Из занятий нравится беседа О грядущем, сущем и былом, — Чтоб не ради сельди и десерта Собирались гости за столом. Под орешней стол могу поставить, На столе кувшин соорудить, Одного мне только не представить — Как бы всех под кроной рассадить? Как бы всех, кто душеньке по нраву, Разместить за дружеским столом, Чтобы нам беседовать на славу О грядущем, сущем и былом.
*** Мы живы, покуда живём, Покуда хватает закваски, Пока мы легки на подъём И смотрим вперёд без опаски. В гитары уткнув животы, Мы в землю уперлись ногами, И видно звезде с высоты, Как ширится песня кругами. Мы живы, покуда поём, Покуда не ищем наживы, Пока мы стоим на своём, Пока наши песни не лживы. А песню подхватит любой, А песне найдётся работа, Покуда в ней нашей судьбой Оплачена каждая нота. А песня готова на бой, А песня на плаху готова, Покуда в ней каждое слово Оплачено нашей судьбой.
Русский советский поэт, переводчик.(1922-1996) Родился в городе Козелец Черниговской области. Ранние годы прошли в Киеве, куда он переехал вместе с семьей. Впоследствии, когда отец нашел работу на шахте, семья жила в небольшом шахтерском поселке, затем в городе Сталино (Донбасс). Учился в украинской школе…. В 1939 г. он отправляется в Москву и становится студентом Института филологии, литературы и истории (ИФЛИ), одного из лучших учебных заведений страны. Как студент, перешедший на 3 курс, Ю. Левитанский пользовался освобождением от военной службы, однако уже 22 июня 1941 вместе с другими студентами он записывается в армию добровольцем….
*** В ожидании дел невиданных, из чужой страны, в сапогах, под Берлином выданных, я пришёл с войны.
Огляделся. Над белым бережком бегут облака. Горожанки проносят бережно куски молока.
И скользят, на глаза на самые натянув платок. И скрежещут полозья санные, и звенит ледок.
Очень белое всё и светлое — ах, как снег слепит! Начинаю житьё оседлое — позабытый быт.
Пыль очищена, грязь соскоблена и — конец войне. Ничего у меня не скоплено, всё моё — на мне.
Я себя в этом мире пробую, я вхожу в права — то с ведёрком стою над прорубью, то колю дрова.
И картофель жую отваренный, ко всему готов — скудно карточки отоварены хлебом тех годов...
Мы сидим над едою строгою, и печь холодна. Ребятишки, играя, трогают мои ордена.
А метель, а метель до одури голосит в ночи. И мальчишкам снится: на Одере трубят трубачи.
Очень белое всё и светлое — ах, как снег слепит. Начинаю житьё оседлое — позабытый быт.
Невесомых снежин кружение, заоконный свет — словно полное отрешение от прошедших лет.
Ходят ходики полусонные, и стоят у стены сапоги мои, привезённые из чужой страны. 1949
Береза За стеною голоса и звон посуды. Доводящие до умопомраченья разговоры за стеною, пересуды и дебаты философского значенья.
Видно, за полночь. Разбужен поневоле, я выскакиваю из-под одеяла. Что мне снилось? Мне приснилось чисто поле, где-то во поле берёзонька стояла.
Я кричу за эту стену: - Погодите! Ветер во поле берёзу пригибает. Одевайтесь, - говорю, - и выходите, где-то во поле берёза погибает.
Пять минут, - кричу, - достаточно на сборы. Станем разом против ветра и мороза... - Пересуды за стеною, разговоры. Замерзает где-то во поле берёза.
На стихи Ю.Левитанского писали песни С. Никитин, В. Берковский и др. Песня в исполнении Никитиных на стихи Ю. Левитанского "Диалог у новогодней ёлки" получила известность по фильму "Москва слезам не верит"
1922 – 2005 поэт-фронтовик, член Союза писателей Москвы, дважды лауреат Государственной премии России.
Рродился 20 сентября 1922 года в Харькове. Отец - директор института научно-исследовательских сооружений, мать - врач харьковской клиники профессора Синельникова......Окончил 6-ю среднюю школу......Ушел служить срочную службу на Черноморский флот......Воевать начал в первый день войны в 1-ом особом диверсионном отряде. Первый взорванный мост - Варваровка, в городе Николаеве. Последний - в Белграде. Был дважды ранен и один раз контужен......Начал войну краснофлотцем, закончил капитан-лейтенантом......Награжден: .....двумя орденами "Отечественной войны" I степени, .....двумя орденами "Красной звезды", .....орденом "Боевого Красного знамени", .....орденом "За заслуги перед Отечеством" III степени, .....орденом "Знак почета" .....Множество медалей:"За Одессу", "За Севастополь", "За Кавказ", "За Белград", "За Заполярье", "За боевые заслуги"... .....Дважды представлялся к "Герою Советского Союза"...... .....Издано 30 книг, 50 песен...... .....
*** Мир забывает тех, кому не повезло. И если ты промазал на дуэли, забыл свой кортик на чужой постели, упал с коня или сломал весло - спасенья нет. Тебя забудет мир. Без вздоха, сожаления и плача. Свою удачу опроверг кумир. Таков закон. Да здравствует удача!
*** Нужно, чтоб кто-то кого-то любил. Это наивно, и это не ново. Не исчезай, петушиное слово. Нужно, чтоб кто-то кого-то любил. Нужно, чтоб кто-то кого-то любил: толстых, худых, одиноких, недужных, робких, больных - обязательно нужно, нужно, чтоб кто-то кого-то любил. Лось возвращенье весны протрубил, ласточка крылья над ним распластала. Этого мало, как этого мало. Нужно, чтоб кто-то кого-то любил. Чистой воды морякам под килем, чистого неба летающим в небе. Думайте, люди, о боге, о хлебе, но не забудьте, пока мы живем: нет раздвоенья у супертурбин, нет у земли ни конца, ни начала. Мозг человеческий - как это мало. Нужно, чтоб кто-то кого-то любил.
Дата: Воскресенье, 31.01.2010, 05:43 | Сообщение # 10
ОСНОВАТЕЛЬ ГОРОДА
Группа: Администраторы
Сообщений: 10481
Статус: Отсутствует
Борис Абрамович Слуцкий
07 .05.1919 – 23.02.1986 Советский (русский) поэт.
Родился в Славянске (ныне Донецкая обл.) Детство и отрочество прошли в Харькове, в рабочем районе.После окончания школы в 1937 поступил в Московский юридический институт (окончил в 1941), в 1939, продолжая учёбу в юридическом институте, по рекомендации П. Антакольского был принят в Литературный институт им. Горького, который окончил в 1941. С начала войны в действующей армии — воевал на Западном, Юго-Западном, Степном и 3-м Украинском фронтах, в Белоруссии, под Москвой, на Украине, в Румынии, Югославии, Венгрии, Австрии. Был тяжело ранен и контужен. «После войны Слуцкий надолго попадает в госпиталь: непрекращающиеся головные боли, две трепанации черепа. Из армии его увольняют как инвалида….
*** Тридцатилетняя женщина, Причем ей не 39, А ровно 29, Причем - не из старых девок, Проходит по нашей улице, А день-то какой погожий, А день-то какой хороший, Совсем на нее похожий.
Она - высокого роста, Глаза - океанского цвета. Я ей попадаюсь навстречу, Ищу в тех глазах привета, А вижу - долю горя, А также дольку счастья, Но больше всего - надежды: Ее - четыре части.
И точно так же, как прежде, И ровно столько, как раньше, Нет места мне в этой надежде, Хоть стал я толще и краше, Ноль целых и ноль десятых Ко мне в глазах интереса, Хоть я - такая досада! - Надел костюм из отреза, Обул модельные туфли, Надраил их до рассвета...
Увидев меня, потухли Глаза океанского цвета.
*** Чужие люди почему-то часто Рассказывают про свое: про счастье И про несчастье. Про фронт и про любовь. Я так привык все это слышать, слышать! Я так устал, что я кричу: - Потише! - При автобиографии любой.
Все это было. Было и прошло. Так почему ж быльем не порастает? Так почему ж гудит и не смолкает? И пишет мной! Какое ремесло У человековеда, у поэта, У следователя, у политрука! Я - ухо мира! Я - его рука! Он мне диктует. Ночью до рассвета Я не пишу - записываю. Я Не сочиняю - излагаю были, А опытность досрочная моя Твердит уныло: это было, было...
Душа людская - это содержимое Солдатского кармана, где всегда Одно и то же: письмецо (любимая!), Тридцатка (деньги!) и труха-руда - Пыль неопределенного состава. Табак? Песок? Крошеный рафинад? Вы, кажется, не верите? Но, право - Поройтесь же в карманах у солдат!
Не слишком ли досрочно я узнал, Усвоил эти старческие истины? Сегодня вновь я вглядываюсь пристально
В карман солдата, где любовь, казна, Война и голод оставляли крохи, Где все истерлось в бурый порошок - И то, чем человеку хорошо, И то, чем человеку плохо.
*** Человечество делится на две команды. На команду "смирно" И команду "вольно". Никакие судьи и военкоматы, Никакие четырехлетние войны Не перегонят меня, не перебросят Из команды вольных В команду смирных. Уже пробивается третья проседь И молодость подорвалась на минах, А я, как прежде, отставил ногу И вольно, словно в юные годы, Требую у жизни совсем немного - Только свободы.
Дата: Воскресенье, 31.01.2010, 06:43 | Сообщение # 11
ОСНОВАТЕЛЬ ГОРОДА
Группа: Администраторы
Сообщений: 10481
Статус: Отсутствует
Даниил Иванович Хармс (Ювачёв)
17(30) .12.1905 – 02.02.1942 Русский поэт.
Даниил Ювачёв родился в Санкт-Петербурге, в семье бывшего морского офицера, революционера-народовольца, сосланного на Сахалин и занявшегося там религиозной философией. Даниил учился в привилегированной петербургской немецкой школе Питершуле В 1924 г. поступил в Ленинградский электротехникум, но вскоре был вынужден его оставить. В 1925 году занялся сочинительством. В ранней юности подражал футуристической поэтике Хлебникова и Кручёных. Затем, во второй половине 1920-х годов, отказался от преобладания «зауми» в стихосложении… 23 августа 1941 года арестован за пораженческие настроения. Чтобы избежать расстрела, симулировал сумасшествие; военный трибунал определил «по тяжести совершённого преступления» содержать Хармса в психиатрической больнице. Умер во время блокады Ленинграда, в наиболее тяжёлый по количеству голодных смертей месяц, в отделении психиатрии больницы тюрьмы «Кресты»
Я получил твое посланье, Да получил. Я утолил свое желанье, Да утолил.
Сомнений нет, они далеки, Пропал их след. Забудь, забудь мои упреки, Их больше нет.
Теперь опять я полон силы, Опять с тобой. Везде везде твой образ милый Передо мной.
Теперь опять я полон страсти К тебе лететь. Я не имею больше власти Собой владеть.
Останови, Владыка, ветры И прекрати! Сложи, Владыка, километры
*** Ходит путник в час полночный, прячет в сумку хлеб и сыр, а над ним цветок порочный вырастает в воздух пр. Сколько влаги, сколько неги в том цветке, растущем из длинной птицы, в быстром беге из окна летящей вниз. Вынул путник тут же сразу пулю -- дочь высоких скал. Поднял путник пулю к глазу, бросил пули и скакал. Пуля птице впилась в тело, образуя много дыр. Больше птица не летела и цветок не плавал пр. Только путник в быстром беге повторял и вверх и вниз: "Ах, откуда столько неги в том цветке, растущем из".
*** Меня засунули под стул, но был я слаб и глуп. Холодный ветер в щели дул и попадал мне в зуб.
Мне было так лежать нескладно, я был и глуп и слаб. Но атмосфера так прохладна когда бы не была б,
я на полу б лежал беззвучно, раскинувши тулуп. Но так лежать безумно скучно: я слишком слаб и глуп.
Дата: Воскресенье, 31.01.2010, 08:14 | Сообщение # 12
ОСНОВАТЕЛЬ ГОРОДА
Группа: Администраторы
Сообщений: 10481
Статус: Отсутствует
Олжас Омарович Сулейменов
18 .05. 1936г. Советский (Казахский) поэт. Пишет на русском языке
Родился в городе Алма-Ата Окончил школу в 1954 году и поступил на геологоразведочный факультет Казахского госуниверситета, окончил его в 1959 году. Последние годы учебы совмещал с работой в геологоразведочных партиях. Литературной работой занялся в 1955 году. В 1958 году поступил и в 1961 г. окончил Литературный институт им. А.М.Горького В 1962 - 1971 литературный сотрудник газеты "Казахская правда", главный редактор сценарно-редакционной коллегии киностудии "Казахфильм", заведующий отделом журналистики "Простор", 1971-81 секретарь правления СП Казахстана, 1981-83 председатель Государственного комитета Казахской ССР по кинематографии. С 1972 председатель Казахского комитета по связям с писателями стран Азии и Африки…
*** Были женщины - по плечо, Были женщины мне - по грудь. Но - по сердце Была одна. Просто пo сердцу мне она. Всё идёт ей - Тоска в глазах, И пушиночка в волосах, И жестокий, капризный рот, И зубов обнажённый лёд. Даже пальчиков нежный хруст, Даже слишком невзрослый рост, Даже тридцать четвёртый год. Всё идёт ей. Как всё идёт!..
*** Закройщик или академик Поёт на идиш, Поёт впервые не для денег, Ты это видишь? В тебе не вздрогнули мотивы Забытых песен, А зал, как заново, счастливый, Поёт из кресел. Прямые волосы, не пейсы, А славословье! Слова шутливых, милых песен Играют кровью. Поют упрямые, седые, Старее пыток, А рядом чьё-то сердце стынет, Хрипит испито. Хрипит. И в стоголосом хоре Выходит звонко. Я верю, нет на свете горя Старей ребёнка. А ты... сидишь в оцепененьи Тебе так странно - В весёлом зале и на сцене Чернеют раны...
ВОЛЧАТА
Шёл человек. Шёл степью, долго, долго. Куда? Зачем? Нам это не узнать. В густой лощине он увидел волка, Верней, волчицу, А, точнее, мать... Она лежала в зарослях полыни, Откинув лапы и оскалив пасть. Из горла перехваченного плыла Толчками кровь, густая, словно грязь. Кем? Кем? Волкoм? Охотничьими псами? Слепым волчатам это не узнать. Они, толкаясь и ворча, сосали Большую неподатливую мать. Голодные волчата позабыли, Как властно пахнет в зарослях укроп. Они, прижавшись к маме, жадно пили Густую холодеющую кровь. С глотками в них входила жажда мести. Кому? Любому. Лишь бы не простить. И будут мстить В отдельности, Не вместе. А встретятся - Друг другу будут мстить. И человек пошёл своей дорогой. Куда?.. Зачем?.. Нам это не узнать. Он был волчатник, Но волчат не тронул, Ребят уже не защищала мать...
Дата: Воскресенье, 31.01.2010, 13:23 | Сообщение # 13
Группа: Удаленные
Давно пора!!!! Провёл переговоры с НАК, до купы - там же и ВЛШ, "Про Виконта Ющенко...", написал Следу (и до купы - Андро) - "Геройчни пригоды Гауляйтера"), да и сам свои рассказы бы туда подкинул. Пора, и как говорил "великий" Ильич - "ОЧЕНЬ СВОЕВРЕМЕННАЯ ТЕМА". Всячески постараюсь способствовать её развитию!!!!
Дата: Воскресенье, 31.01.2010, 21:31 | Сообщение # 15
Группа: Удаленные
РЫБАЦКАЯ ИСТОРИЯ
Почему же все-таки именно рыба – символ Христа?
Просто вопрос
«Лошадь думает, свинья думает, собака думает, человек думает, а рыба – не думает. Она и так все знает. Она все знает».
Игги Поп, саундтрек к фильму «Мечты Аризоны»
Стемнело уже давно, и только снег призрачно светился вокруг, отражая множество электрических огней на обоих берегах реки. На правом, правда, огней было побольше. Общее впечатление такое, как будто сидишь в яме, а над тобой вокруг живут и веселятся какие-то преуспевающие, здоровые и вообще, везучие по-жизни люди. Они там ходят в ярких платьях и безукоризненных смокингах под модными дубленками, смеются, пьют коктейли в клубах, сплетничают и танцуют. Время от времени, на шикарных дорогущих машинах переезжают из одного заведения в другое, где делают то же самое, и так до утра, а потом возвращаются в свои необъятные квартиры и спят до обеда на огромных же, как аэродром, кроватях. Но они очень глупые, - эти преуспевающие люди. Они даже не догадываются, что самое интересное-то как раз и происходит в этой вот темной яме. Именно об этом думал Витя Костровский, сидя на специальном рыбацком ящике между двумя берегами великой реки. На Вите были надеты теплые валенки, штаны и телогрейка на вате (а под ней три свитера), а также шапка-ушанка с опущенными ушами. Нижнюю часть лица от мороза кое-как защищала густая нечесаная борода. В руках, закрытых теплыми рукавичками, он мертвой хваткой держал удочку, леска с которой спускалась и исчезала в широкой черной проруби. Ну и пусть себе танцуют. Пусть себе сплетничают и смеются. Настоящая жизнь происходит здесь, и только здесь. Вот сейчас обязательно клюнет кто-нибудь крупный. Должен клюнуть – не зря же прикармливал это место по два раза на день. Да и снег прекратился, вот-вот звезды покажутся – самое время для клева. В это время на балконе высотного жилого дома курил усталый и довольный прошедшим днем человек. Вид с 12-го этажа высотки был действительно хорош, - широкая могучая река, сейчас скованная льдом и белая от снега, темнеющие высокие холмы того берега, усыпанного, как бриллиантами, сотнями тысяч огней и огоньков. Снег поутих, небо почти очистилось, обзор стал яснее, и человек обнаружил внизу, на девственно-чистом просторе реки неподвижное чернеющее пятнышко. «Рыбак? В такое время, в Сочельник?» - удивился он. – «Ну, пускай мне плевать на эти их религиозные штучки, мне на все плевать, кроме…» - и он мерзко-плотоядно улыбнулся. - «Но я-то серьезным делом занят. А этот совсем, видать, псих, на своей рыбе подвинулся». Если бы Вите сказали, что сегодня ночью, аккурат в это самое время, как он сидит на ящике в своей топографической и социальной яме, две тысячи лет назад, в пещере возле городка Вифлеема родился тот, кого называют Спасителем, то Витя бы с безразличием заявил, что он рад за этого Спасителя. А сейчас не мешайте ему концентрироваться на ловле рыбы. Сейчас вот-вот клюнет.
Небо совсем очистилось, и внезапно в небе зажглась яркая звезда. Свет от нее отразился в проруби и ослепил рыбака. За леску резко и мощно дернуло. «Вот это клюнуло, так клюнуло!» - успел подумать Витя, не отпуская удочку и падая головой вперед прямо в широкую полынью. Погружаясь в черную воду зимней реки, ему показалось, что он слышит, как наверху красиво и гулко забили тысячи колоколов. А затем звуки пропали, и тьма скрыла все вокруг.
Сколько он себя помнил, Витя Костровский всегда был неудачником. И каждый раз, глядя на успехи своих ровесников, бессильно проклинал несправедливую судьбу. Хуже того, пытаясь хотя бы сравняться в чем-то с сотоварищами, постоянно попадал во всяческие неприятности и в итоге становился предметом их насмешек. Так было в детстве: пытаясь раскачаться на качелях выше других, упал с них на землю, и при этом получил возвращающимися обратно качелями по затылку. После чего его неделю не выпускали из дому с диагнозом – сотрясение мозга легкой тяжести. Дни стояли погожие, и Витя с завистью наблюдал из окна, как детвора весело гоняет мяч по дворовой площадке. А когда ему наконец-то позволили выходить на улицу, погода переменилась, и начались беспросветные затяжные дожди. И в школе Витю преследовали неприятности – он не был лидером, не хотел быть и «середнячком». Эта неопределенность порой толкала его на рискованные и вызывающие поступки, которые должны были бы поднять его авторитет в глазах ребят, но, кроме карательных санкций со стороны школьной администрации, это ничего не приносило. Он все так же оставался не понятым одноклассниками. И все так же оставался в одиночестве. Так было и в юности: армия промелькнула, как двухлетний страшный сон. Над ним издевались старшие, он мстил за это младшим. Ничем ни от кого не отличаясь, никак не выделяясь, Витя дотянул до дембеля, вернулся домой и, не имея никаких особых жизненных ориентиров, поступил в инженерно-строительный институт на факультет общей механики. В институте он пытался в чем-то превзойти других. В учебе выделяться было не модно, так что Витя решил обойти своих сокурсников в области женского внимания. Обладая весьма посредственной внешностью, но горя желанием смертельно поразить женскую половину, он решил изменить цвет волос с непонятного серо-пепельного на радикально черный. Напутав что-то с бутылочками и тюбиками, или нарушив технологию, Витя получил в итоге фантастический лиловый оттенок. Сразу после покраски при попытке вынести во двор мусор он оказался покусанным соседской собакой, не признавшей в нем того парня, которого она знала еще со щенячьего возраста. Решив далее не рисковать, в тот же вечер, постанывая и потирая укушенные мягкие места, Витя побрил сам себя наголо, порезавшись в нескольких местах. Его лысая голова, украшенная криво прилепленными полосками пластыря, действительно произвела в институте фурор. Но далеко не тот, на который он рассчитывал. На третьем курсе, в противовес медленно отрастающим волосам, он отпустил бороду. Борода росла быстрее, чем все остальное, но придавала Вите несколько нелепый вид, и послужила причиной прозвища «Мазай». У него не было друзей. В студенческих компаниях его не гнали от себя, если подходил, но и не звали с собой на всяческие веселые мероприятия. Отношение к нему было ровным – как к стулу, или какому-нибудь иному не очень значимому предмету мебели. В этом и заключалась трагедия Виктора – чтобы заявить о себе, нужно выделиться из общей массы, а выделяться он стал бояться еще с детства, - с того самого момента, как получил по затылку качелями. Неудачи продолжали преследовать Виктора и после окончания института: не имея влиятельных родителей и не водя дружбы с секретаршей деканата Аллочкой, он получил распределение в какое-то Козюлинское НПП с варварским названием «Бытмашстройсбытснаб» на должность младшего специалиста цеха ОТК. Прибыв на место, несчастливый выпускник обнаружил, что огромный комплекс НПП на девяносто процентов отдан в аренду под склады каким-то подозрительным личностям, а в оставшемся корпусе места для цеха ОТК явно не было предусмотрено. Остался работать «куда пошлют», зато начальство помогло с жильем – выделили комнатку в общежитии. Витя даже присмотрел себе девушку, с которой познакомился по месту жительства. Лена была такая же неудачница, как и он, тоже попала в НПП по распределению, будучи родом из того же города, что и он. Правда, в отличие от его инженерного образования, у нее было экономическое, так что Лена заняла свое законное место помощника бухгалтера предприятия. Кто знает, может, что-нибудь и сложилось бы у них, объединенных обидой на судьбу-злодейку и общими воспоминаниями о родном Городе. Если бы эта самая «злодейка» в очередной раз не показала свое вероломство. Не прошло и пол-года после приезда Виктора в пыльный местечковый Козюлин, как в стране грянула революция, и всем сразу стало не до каких-то там НПП. Заказы сразу же прекратились, зарплату сотрудникам платить перестали, и они начали разбегаться. В одно утро пропал кассир предприятия вместе с жалкими остатками кассы. Опасаясь уголовного преследования, вся бухгалтерия отправилась в бегство. Бежала и Лена, даже не попрощавшись с Витей. «Не хотела навлекать на меня неприятности» - утешал он себя. В конце концов, обнаружив, что в опустевшем корпусе НПП остался только он, да директор со сторожем, в последнее время вместе выпивающие в рабочее время и на рабочем же месте. Поскольку Виктора они в свою компанию не приглашали, а сам набиваться в сотоварищи из чувства гордости не хотел, то, быстро собрав свою нехитрую поклажу, уместившуюся в маленький чемоданчик, да набросив на плечи потертое пальто, он отправился на станцию и сел в первый же поезд, идущий в сторону его Города. Вернувшись домой, Витя обнаружил, что все вокруг изменилось. Многие из знакомых по институту еще до политических перемен уехали за границу – кто в Израиль, кто в Германию, а кто и в Штаты. Те же, кто остался, попытались приспособиться в новых условиях. Лену не искал – только вернувшись в Город, понял, что не имеет ни адреса ее, ни телефона. Давать объявления в газеты он почему-то не решился. Может, боялся – а вдруг она действительно отзовется? Что он тогда с ней будет делать? И Виктор продолжал жить по инерции. Просто лежал на диване и смотрел телевизор. Иногда, время от времени, подходил к зеркалу и всматривался в отражение: не изменилось ли чего? Ничего не менялось, из зеркала на него смотрел все тот же самый, не особо приятный субъект: коренастая сутулая фигура с длинными, по-обезьяньи свисающими руками. Широкое лицо с плоским носом, редкие русые бесцветные волосы, водянисто-голубые глаза без особого выражения, упрямый выпуклый лоб, рот с узкими губами почти полностью скрывался в усах, маленький безвольный подбородок прятался в бороде, оставшейся со времен студенчества. В общем и целом, маньяческий тип героев Достоевского, тип человека с глубоко загнанными внутрь страстями и желаниями. Человек, желающий многого, но не делающий для осуществления своих желаний ничего. А все почему? Да потому, что страшно – ведь ничего хорошего из этого не выйдет. Не получится ничего. С детства проверено. Прошло два года, и один за другим, почти одновременно, умерли старенькие его родители. Витя продал их двухкомнатную квартиру - «почти в центре города» за хорошие деньги, а взамен купил для себя тоже двухкомнатную, но на окраине, в спальном районе. Ему давно нравился этот чистый в плане экологии район, с рекой с одной стороны, и озером – с другой. Большие дворы, газоны, клумбы, длиннющие аллеи с деревьями, высаженными вдоль них, проходящие сквозь весь район в разных направлениях. В плане денег после продажи квартиры еще и кое-что на жизнь осталось. Также остался старый отцовский «Москвич», который, при хорошем уходе, еще мог бы какое-то время функционировать. Водительское удостоверение Витя получил еще в армии, по линии ДОСААФ. Несмотря на наличие прав, сам никогда не ездил, и, как следствие этого, не имел достаточной практики управления транспортным средством. Для отцовской машины Витя купил гараж-ракушку во дворе того самого дома, где теперь жил. Почему он не продал старую развалюху? Может быть, оставил в память о родителях (в детстве они все вместе на молодом еще «Москвиче» ездили к бабушке в село), а может потому, что человек с лошадью выгодно отличается от безлошадного, даже если на ней не ездит, а держит все время в стойле. А в основном, после переезда ничего для Виктора не изменилось. Он все также недоуменно смотрел по утрам в окно, и так же недоуменно укладывался спать ночью. Как автомат, ходил за продуктами, готовил себе нехитрую снедь, платил коммунальные платежи и совершал другие простые функции, не требующие особых умственных упражнений. Как-то по телевизору увидел передачу про рыбалку, потом поглядел из окна на могучую широкую реку, и заинтересовался. Значит, можно иметь какое-то занятие, и в то же время ничего не делать, а просто себе медитировать? «Это по мне». - Принял решение Витя и воспрял ото сна. Нужно было набрать побольше информации по интересующему его вопросу, и он отправился в ближайшую библиотеку. Покопавшись в древних подшивках журнала «Друг рыбака», Витя выяснил все, что было необходимо. Следующим шагом было посещение специализированного базара, где он потратил для приобретения «стандартного набора для начинающего рыбака» достаточно серьезную сумму. После чего задумался все-таки о поиске работы. Деньги, оставшиеся после продажи-покупки квартир и гаражей, с приобретением нового хобби стремительно улетучивались. Куда можно пойти работать без трудовой книжки? (Трудовая книжка Виктора потерялась в недрах отдела кадров НПП «Бытмашстройсбытснаб» в смутные времена). Да и работать по специальности он не собирался. Хотя бы по той простой причине, что не совсем отчетливо понимал, что значит «специалист по наладке бытовой аппаратуры широкого профиля». Допустим, утюг он починить сможет. А что касается современных стиральных, посудомоечных и других машин, не говоря уже о телевизорах, мобильниках и проигрывателях компакт-дисков – это посложнее будет. Когда Витя заканчивал институт, микросхемы или, как их теперь называют, «чипы» казались делом светлого фантастического будущего. Его же ориентировали на механическую часть техники и ламповую электронику. Купив у метро газету объявлений, Костровский почти сразу же наткнулся на объявление о свободной вакансии сторожа в своем новом районе. Складов на берегу великой реки, по соседству со спальным районом, оказалось предостаточно. По совершенной случайности место сторожа оказалось свободным на самом ближайшем к дому Виктора складе стройматериалов. «Интервью» у завсклада заключалось в предъявлении паспорта, закатывании рукавов и демонстрации чистых, не колотых вен, а также краткой печальной истории о месте прошлой и единственной работы с объяснением того, по каким обстоятельствам был утерян такой важный документ, как трудовая книжка. В итоге завскладом, носящий буколические имя-отчество Иван Иванович, дал добро, объяснил несложный график работы (сутки - двое), и режим работы – время и особенности обхода территории. Также дал имена ответственных лиц и телефонные номера, по которым надо звонить в «экстремальном», как он выразился, случае. «В милицию не звони», - пригрозил Иван Иванович – «а в «пожарную» и «скорую» звони. Но тоже лучше не надо. Ты лучше Вахтангу звони. Он поможет. Зарплата, конечно, невысокая, но на уплату коммунальных платежей хватит. Хватит и чтоб покушать купить. Если без особых запросов». Так что вопрос с работой довольно быстро и, что важнее, благополучно решился. Да и совсем рядом от дома – минут десять по аллейке пешком – и на месте. Мало того, что появлялись деньги на жизнь, оставалось более чем достаточно свободного времени на новое увлечение. Всерьез заинтересовавшись не только рыбалкой, но и жизнью подводного мира вообще, Витя часто бродил по книжным рядам местной барахолки в поисках интересующей его литературы. Со своей первой зарплаты он по случаю купил двенадцать томов «Allgemeine Naturgeschichte der Fische», - «Натуральную историю рыб» Маркуса Блоха, фундаментальнейший труд по ихтиологии всех времен и народов. На покупку ушли почти все деньги, цену снижать продавец – молодой отмороженный героинщик с инопланетными зрачками – не стал. - «И так берешь, считай, задаром. Если б деньги были не нужны, ни в жисть папенькину профессорскую библиотеку не продавал бы». Наркоман даже попытался выдавить слезу, иллюстрировавшую печаль по поводу его тяжелой финансовой ситуации, но инопланетные глаза не имели слезной железы. Счастливый обладатель книжного сокровища с трудом дотащил добычу до своего дома. - «Подумаешь, деньги. На бутылку постного масла и хлеб хватит, рыбы наловлю. А за квартиру и прочее – заплачу в следующем месяце. Подождут». Теперь Костровский целыми днями, дома и на работе штудировал Блоха, а когда засыпал, то обнаруживал себя сидящим на дне морском. Вокруг было очень красиво, мимо него стремительно проносились большущие серебряные косяки сельди; возле носа постоянно крутился полосатый скунсовый рыбий клоун. Когда Витя пытался его схватить, тот ловко выворачивался из-под руки и нырял в сизые заросли анемона. Вите даже показалось, что перед тем, как прятаться в водоросли-кусты, тот оборачивается и нагло дразнясь, показывает язык. Черепахи, скаты, морские коты, рыба-игла, рыба-дикобраз, рыба-лев, осьминоги, рыба-лягушка, электрический скат, угри, мурены, - все эти и многие другие твари слезли с иллюстраций двенадцатитомника Маркуса Блоха и устраивали хоровод вокруг растерявшегося начинающего рыболова. При таком разнообразии морской фауны он старался не теряться и пытался вспомнить латинские названия мелькающих тут и там существ. Иногда это ему удавалось, иногда - нет. Как-то в один из снов на него сверху упала чья-то обширная тень, Костровский поднял голову и оказался удостоенным чести лицезреть вытянутое брюхо цвета вороненой стали. Брюхо принадлежало огромной китовой акуле. Та, плавно поводя хвостом, явно собиралась разворачиваться в его сторону. Бессознательно любуясь удивительной грацией такой здоровенной махины, Витя, движимый инстинктом самосохранения, дернулся в сторону, наступил на морского ежа и с проклятиями проснулся. Морским ежом оказался острый угол деревянной спинки кровати, в который с размаху уперлась голая Витина ступня. «Может и хорошо, что проснулся». – Философски подумал он – «А то как-то не очень хочется быть съеденным даже во сне». После недели беспрерывного чтения рыбьей энциклопедии Витя почувствовал, что начинает сходить с ума. Ему везде мерещились представители подводного мира. Сны превращались в явь. Возвращаясь со смены домой, Костровский поднимался на лифте вместе со старушкой-соседкой по площадке, тетей Галей. Когда он поднял на нее глаза, то от неожиданности отшатнулся и впечатался спиной с противоположную стенку кабины – на него уставилась, доброжелательно скалясь, змеевидная морщинистая, вся в крапинку, морда мурены. На морде красовались очки в уродливой роговой оправе – непременный атрибут бедной школьной учительницы на пенсии. «Что с вами, Витенька? Вы как-то с лица весь сбледнули, вам нехорошо?» – забеспокоилась старая. - Не беспокойтесь, Галина Петровна, все в порядке. Переработал чуток, ночь не спал - вымучено соврал он. Лица людей, с которыми сталкивался Витя в процессе своей жизнедеятельности, все чаще и чаще превращались в рыла рыб и других морских обитателей. Физиономия вечно пьяного дворника Степана, живущего в их подъезде, теперь напоминала ему оплывшую бесформенную морду старого сома, завскладом Иван Иванович являл собой ярко выраженного тупого карася – выпученные глаза, печально опущенные книзу уголки губ, а крышующий их горец Вахтанг, который как-то заезжал с инспекцией на склад, со своим выдающимся острым шнобелем и широкой пастью был вообще похож на экзотическую теплолюбивую рыбу-меч. Чтобы как-то развеяться, Витя на один вечер отложил Блоха в сторонку и включил позабытый телевизор. «Сейчас перед вами, дорогие телезрители, выступит мэр нашего Города, многоуважаемый Александр Игнатьевич Селюченко». – Сообщила сладкоречивая ведущая передачи. И в кадре крупным планом появился… появилась… появилось жуткое существо – одно из самых опасных в морских водах. При всем при этом - в дорогом костюме от Гуччи, рубашке от Бриньоли и галстуке от Версачи. Полное отсутствие шеи, вытянутая физиономия, заканчивающаяся крепким, сужающимся к концу носом, свинячьи глазки, сидящие чуть ли не на переносице, как будто смещенные близко друг к другу от постоянного вранья, немного отставленная назад нижняя челюсть - «Sphyraena barracuda Walbaum!» - молнией пронзило Витю, и где-то внутри черепа нудный голос забубнил: «Мясо барракуды (в зависимости от того, чем питается эта рыба) бывает опасным для употребления в пищу. Отравление чаще всего вызывает эпилептические припадки, дрожание ног, могут выпадать волосы и ногти». После явления мэра в виде акулы-барракуды Костровский отнес телевизор на барахолку и выручил немного денег. Что было весьма кстати, поскольку через пару дней, не в дежурство Вити, склад, на котором он работал, сгорел дотла. Ни пожарные, усиленные дополнительной бригадой с соседнего района, ни ангел-хранитель Вахтанг помочь спасти склад не смогли. Витя снова остался без работы. Впрочем, это его не сильно теперь беспокоило. Он оставил труды Блоха в покое и перешел к интенсивной практике – благо река была прямо под домом. Или наоборот, - дом стоял на берегу могучей Реки. С развитием научно-технического прогресса, повальной индустриализацией Города, достижениями химической промышленности и слабо работающими очистными системами заводов и городской канализации Река стала уже не та, что была лет даже сто-сто пятьдесят тому назад. Но все же, несмотря на нарушенную экосистему, в ней все еще водились плотва, подлещики и караси. Кое-где, в заводях подальше от цивилизации можно было даже, при удаче, поймать щуку. А вверх по течению, ближе к атомной станции, по слухам, водились какие-то мутанты огромного размера. Ловить этих монстров, напоминающих сомов, не рекомендовалось, да никто и не пытался. Особенно после легендарного случая с механиком тракторного завода Терещенко, которому кто-то откусил обе ноги, когда он в том районе в очередной раз ставил свои браконьерские бредни. Врачи его тогда еле спасли, и то, только потому, что вышел вместе с племянником, тот его и вытащил, да больница оказалась рядом – а то бы истек кровью или помер от болевого шока. Так что Витя теперь целыми днями (а то и ночами) пропадал на Реке. Он проверял на практике всевозможные прикормки, снасти и всяческие уловки речных рыболовов, и изобретал свои собственные. Человеческое сообщество для него перестало существовать, в лица людей он старался не заглядывать, быстренько пересекал пространство, разделяющее порог его квартиры и заросший осокой берег Реки. Весь мир для него сузился до картины поплавков, покачивающихся на водной глади. Все его внимание, весь его жизненный интерес был направлен только на эти разноцветные кусочки пластика. Он старался не думать о том, что произойдет, когда закончатся деньги, оставшиеся от продажи телевизора. Пойманную рыбу он на базар не носил – боялся рыбомордых людей, которых там больше, чем где бы-то ни было. Он менял ее у тети Гали на подсолнечное масло, соль и хлеб, так и решал насущные проблемы. Но ведь надо было платить за коммунальные услуги, и Витя подумывал, в крайнем случае, продать никому не нужный ржавеющий в гараже-ракушке отцовский «Москвич». «Продам вместе с гаражом, надолго денег хватит» - размышлял он. Вместе с тем рыбы становилось в квартире все больше и больше. Несмотря на то, что Костровский ел ее на завтрак, обед и ужин – вареную, печеную и жареную, солил, вялил и даже коптил – ее не убывало. Он пытался просто раздавать ее соседям, но подобный странный жест в наше жесткое время только вызывал подозрения и отпугивал. Пьяный дворник Степан в ответ на щедро предложенную «просто так» вяленую красавицу-щуку выкатил сомьи глазки и гневно зашевелил тонкими хилыми усами, нависающими над толстущими щеками: «Чего это «задаром»? Может, ты неспроста подкатываешь, а? Чего тебе надо-то? Может, ты из этих, ну, мать их… Или ваще отравить меня хочешь, а?!!» Казалось бы, выход из положения прост – нужно перестать ловить рыбу столь интенсивными темпами. Но Костровский уже не мог остановиться – его, что называется, - понесло. Ловить рыбы еще больше, просиживать на реке круглые сутки напролет – это пожалуйста. Остановиться хотя бы на день? Невозможно. Поэтому Витя начал делиться своим уловом с бездомными собаками, которых на пустыре рядом с домом было хоть отбавляй. В совсем короткий период времени он завоевал бешеную любовь до гроба у всех полканов, шавок, бобиков и прочих кабыздохов в микрорайоне. Они встречали его у парадного и провожали до самого места рыбалки, и так же обратно. Собачий эскорт Вити Костровского вскоре составлял добрых три десятка голов. Продолжение следует...