Анна Яблонская (Машутина)

Одесская писательница, драматург и поэтесса
20 июля 1981, Одесса, Украинская ССР, СССР — 24 января 2011, аэропорт Домодедово, Московская область, Россия. Погибла во время теракта.

Мое имя - Анна Яблонская.
От того, наверное, люблю я яблочный сок, яблочное варенье и откликаюсь на имя Яблочко, а иногда даже и на Грушеньку. Живу во фруктово-овощной стране Украине, в морском городе Одессе на улице Черноморская дорога...
Пишу рассказы чернилами с яблочным вкусом. Моя проза публикуется в периодических изданиях Одессы.
Люблю жизнь, людей и людей в жизни, то есть их игру, радости и печали от начала до конца.

Анна Яблонская — автор более десятка пьес (в т.ч. «Бермудский квадрат», «Видеокамера», «Выход к морю», «Где-то и около», «Дюймовочка и мотылёк», «Заброшенное радио», «Монодиалоги», «Письмо в зоопарк», «Тепло», «Утюги», «Шоу ковбоя без собаки»). В 2004—2008 годах публиковалась в альманахе «ОМК» и журнале «Октябрь». Стихи Анны публиковались также в интернет-журнале молодых писателей «Пролог».
В 2004 году Анна Яблонская вошла в лонг-лист премии «Дебют» (номинация «Литературная критика») и в лонг-лист драматургического конкурса «Евразия-2005» (Екатеринбург).

В 2005 году награждена дипломом конкурса современной драматургии «Свободный театр» (Минск). Лауреат международных конкурсов «Премьера.txt» (2005 год, 2-е место) и «Евразия» (2-е место).
В 2011 году была удостоена премии журнала «Искусство кино», на вручение которой прибыла в Москву, где и погибла 24 января в результате теракта в аэропорту "Домодедово".

ПОЭЗИЯ АННЫ

* * *

я пью еле тёплую воду с осколком лимона
мне нравится город
соскабливать шрамы с предплечья
портовые краны
и люди живущие в моно
однажды уронят балконы свои в бесконечность
я ем пироги, начиненные звуками линий
мне нравятся бланки,
ничем не заполненный почерк
меня расфасуют в кувшины из солнца и глины
а может быть просто в железные звонкие банки
я стану читать «анатомию сна и момента»,
закутавшись в нежность,
идти за космическим плугом
и стану – возможно – не музыкой, но инструментом
в руках Человека с таким же серебряным кругом

РАСПЯТИЕ

Я больше был растерян, чем распят
Неверием или, возможно, верой,
Одетый в гвозди с головы до пят,
Нанизанный на штык легионера.
Я больше был, чем не был. Наконец
Табличка «Царь», к тому же «Иудеи»
Больней давила в темя, чем венец,
И с двух сторон несчастные злодеи
Мне говорили: «Ты не виноват!»
Я виноват! Мечты об общем рае
Не отменяют персональный ад,
Наоборот: подталкивают к краю.
… И я не понимал, зачем звезда
Тогда светила маме над яслями,
Я превращался в щепку от креста
И горизонт свивался вензелями
На черном небе. Никаких следов
Присутствия хотя бы тени Бога,
А только прах людей и городов,
Что все двенадцать отряхнут с порога…
И крест скорее был упрек, чем крик:
«Меня оставил ты, Отец небесный!»
И меньше всех я верил в этот миг,
Что все-таки когда-нибудь воскресну.

RAILWAY INDUSTRIAL

это очень трансцендентально
фотографироваться на вокзале
пытаться поймать объективом и ртами
хвосты уносящихся зданий
запах расплавленного металла
летний фальцет однорукого барда,
пирожки с мясом, край измочаленного одеяла
из окна плацкарта
это чертовски концептуально
ходить босиком по холодным рельсам
можно почувствовать себя наскальным,
плоским дождем апрельским
или мелкой колючей галькой,
желтой насыпью полотняной
это очень трансцендентально,
что эту женщину звали Анной

НА СМЕРТЬ КОЛЕНОК

положи мне руку на колено,
там, где нервов самые истоки,
мы не одиноки во Вселенной,
просто мы вселенски одиноки…
у любви такая масса нетто –
не поднимешь, сколько ни старайся,
видно на Земле мне жизни нету,
видно есть мне только жизнь на Марсе…
мне вкололи космос прямо в вену,
экипажи ждут в небесных лодках,
положи мне руку на колено,
там, где стрелка…стрелка на колготках…
мне не жаль ни страха, ни упрека,
мне не жаль ни потолка, ни стенки…
мне не жаль ни Юга, ни Востока,
мне немного жаль свои коленки…

МНЕ СНИЛСЯ ДОМ

Мне снился дом, облитый сургучом,
Над домом ива низко наклонилась.
Я утром разговаривал с врачом.
Он спрашивал меня о том, что снилось.
Я рассказал.
Мне снился дым без дома и трубы.
Мне снился кот, чей хвост трубой был поднят.
Еще во мне приснились мне рабы –
По капле их выдавливал, но помню,
что не был понят
ни домом, ни рабами, ни врачом –
мне снилась материнская утроба.
Я из нее с трудом был извлечен
и почему-то сразу помещён
в прямоугольник гроба.
Я не захотел
Таких пространств, таких перемещений
Я был всего лишь атом в сгустке тел,
я – атомный – потребовал прощенья,
и был прощён.
И возвращен сюда –
В густую вязь вибрирующей яви,
где на дорожках Страшного Суда
под каблуком поскрипывает гравий…
И ждет письма хозяин сургуча
И снова ждет врача хозяйка дома
А ива, как ни странно, ждет луча,
покачивая веткой невесомо

* * *

между мной и не мной разрушается карточный мост
и теперь я не знаю, в каком направлении ост
и куда мне идти, если пункт назначения – ист
раздается внутри молодецкий пронзительный свист
и шуршание крыл, и жужжание шершней и ос
на губах замирает молитва, бессвязное: Гос
подь – поди разберись, кто ответит на легкий вопрос:
почему все молитвы спрессованы в емкое SOS?
ну, а я распускаю молчанье заплетенных кос
потому и заслышался свист и разрушился мост
и не SOS а СПАСИБО. Спасибо за ист и за ост!
Я иду по мосту. Ты и есть мой единственный мост.

* * *

я любила одиннадцать гордых мужчин
обливалась восторженно-горькой слюной
я нашла бы одиннадцать тысяч причин
объяснить почему. только хватит одной:
я была им любовница, мать и раба
подыхала от их итальянских очей
взмокших прядей на смуглых расплавленных лбах
мне никто никогда не заменит ничем...
все мертвы. у ворот мой растерзанный плач
мне вонзается в грудь, как осиновый кол
а в руках я держу окровавленный мяч
итальянской любви. Ненавижу футбол!!!!!

СПАСЕНИЕ

Вязкий воздух наматывается на локоть, как карамель
Всклокоченный ветром локон, шанель
номер пять-шесть-семь, сколько хочешь
номеров шинелей, изъеденных молью ночи,
раздробленных огнями пунктиров и червоточин,
наполненных си-бемолью и другими звуками,
которые невозможно выразить, идентифицировать, записать –
мы двигаемся по касательной, нам нравится прикасаться,
почти не двигаясь, не дыша
спасенья – нет, так как некого здесь спасать
и не от кого, и само спасенье
внушает скорей не радость, а опасенье
быть спасенным – значит, быть пойманным,
связанным обстоятельствами, обязательствами,
обольстителями и облигациями
а мы свободны
нас нет

ЦИНТИЯ

Цинтия, прими сестерций,
И не говори, что мало.
Мне тоска проникла в сердце,
как ничто не проникало
Мне проникла в сердце жадность.
В Риме душно. Денег – жалко.
Коли мог, так убежал бы
Только некуда бежать мне.
География обмана –
широка. А эти мифы
Геродот наврал нам спьяну:
Амазонки, кельты, скифы...
Забавляясь с юной нимфой
Он выдумывал народы
Ты же Цинтия – не нимфа.
И не юная, к тому же.

НАСЛЕДСТВО

мы все унаследуем землю
и это скупое наследство
ослепнет и сделает детство
последним приютом Вселенной
случайно надломленным стеблем
цветка, уронившего сердце
в такое чужое пространство
где странствие – это просто
но страшно небезопасно
как в вымершем Министерстве
как в опустевшем храме
с каким-то забытым богом
в каком-то забытом Богом
как в тающем овер-тайме
как в тихом собачьем вальсе

ЗАТМЕНИЕ

Я завидую людям, которые спят в поездах
И уверенно пьют кипяток
из дрожащих стаканов,
Для которых все рельсы
на свете – одна борозда
И кому параллели дороже меридианов
Я завидую людям, которые любят людей –
Нелюдимые люди гуляют вдали от вокзалов,
Одержимые рядом нелепых, но вечных идей
Превращенья камней… превращенья камней – в драг. металлы
Я завидую людям, точнее – всего одному
Человеку, который, действительно, царь и зверей, и растений
Говорят, Он внутри.
Я его в темноте обниму,
ожидая, возможно, сиянья, возможно – затменья.

* * *

Спектакль кончился овацией
И вся Земля была нам залом,
И небо было декорацией
И декорация упала!
И начал дождь в восторге литься,
Крича нам «Браво!» в унисон,
Смывая грим, и с гримом – лица,
Плескался в душах примадонн...
Мы отслужили сцене мессу,
«Аминь!» и «Бис» нам грянул хор!
Ведь Бог был автор этой пьесы,
А Люцифер был режиссер...
Они друг другу руки жали,
В финале выйдя на поклон,
И крылья ангелов дрожали,
И бесы выли за стеклом...
Вздымались бархатом кулисы,
Звучал над сценой Брамс и Глюк,
А за кулисами актрисе
Суфлер сказал: «Я вас люблю»
Актриса думала, что это
Слова из роли говорят,
И наполняя фразу светом,
Ее метнула в первый ряд...
А где-то там за горизонтом,
В гримерке, где не слышен шум,
Актер, игравший в эпизоде,
Слезами чистил свой костюм...

НАУГАД

Свет фонарей тонким кнутом рассекает воздух.
На четвертой странице становится ясно, чем кончится повесть.
Пропасть меж светом и беспросветностью пролегает там,
куда проникает голос.
Черной рубашкой на зимнем ветру пульсирует совесть,
пытаясь высушить собственную бессонницу.
Вести с востока, с севера, с юга – дурные вести.
Статуя, мост, лестница, пепел, купол, надгробие.
Город умеет из занавесок плести невестины
шлейфы. Город, который по образу и подобию
мог бы сравниться с вечностью – хочет сравняться с землей.
Город похож на ветку, которая треснет
под тяжестью яблок и колоннад.
Город, которому хочется что-то сказать, но результат –
два слова, крик, который вряд ли чему-нибудь нас научит.
Город, не надо! Нет надобности останавливать ветер
и отвращать участь.
Муссон и пассат – смешны перед ликом великого урагана.
Их было много: Кэтрин, Фрэнсис, Иван, Жанна,
но там – на других берегах...
Здесь о них ничего не знали.
А теперь пора пожинать плоды пространства,
которое так долго нас берегло от бури.
Добро пожаловать в черно-зеленый, белый, прозрачный, красный...
Добро пожаловать в город.
Нужно глаза зажмурить, можно шагнуть.
Наугад.
Нужно выстрелить в птицу.
Птица, раскрой свои крылья.
Птица, прости свой город.
Это – закат.
Птица, позволь и ему проститься с твоими гнездами.
Ты все равно не перенесешь зимовки.
Видишь, какие холодные звезды
смотрят с автобусной остановки,
с набережной, с холма...
Птица, пора стреляться –
пришла зима,
и она берет себе в секунданты
Осень.

@

и в каком-то
новом облике
мы проснемся
на кораблике
ты намного
тверже облака
там, где негде
падать яблоку

Последнее стихотворение Анны

Дождь и другие явления химии и природы

Смотришь на эти вещи и думаешь что все изменится

Надеешься, что дождь воздейсвует как перекись водорода –

Дождем заливаешь рану и ждешь когда рана вспенится

Каких-нибудь знаков требуешь от дерева и небосвода

Считаешь количество кошек, исчезнувших в подворотне

Крики кукушек и чаек, ждешь у моря погоды

Решаешь что наверное – завтра, если уж не сегодня

Бухгалтерия погрязла в хаосе, грусти, противоречиях

Одни и те же приметы всегда означают разное

Закономерности иллюзорны. Дождь идет бесконечно.

Скоро какой-нибудь праздник. Праздники надо праздновать.

21 января 2011 г.

Сайт Город Мастеров выражает искреннюю благодарность всем Интернет-ресурсам на которых собраны эти материалы.

«В силу моей профессии, душевной организации или какого-то еще дефекта личности, я люблю свою родину. Звучит это столь же глупо сколь и пафосно. Тем более, что понятие "родина" и слово "люблю" девальвировали полностью. Тем не менее, я задаю себе этот вопрос: что я могу сделать, чтобы изменить ситуацию. Ответ НИ ХРЕНА Я СДЕЛАТЬ НЕ МОГУ напрашивается сам собой.
Однако же это не так. Дело в том, что мы уже очень давно поставили себя в ситуацию выбора даже не между двумя злами, а между двумя или более кусков дерьма, и даже если закрыть глаза и ноздри, это дерьмо все равно на нас польется.
Я поняла это поздно. Я наивная девушка. Я вообще не хочу об этом писать. Я хочу фотографировать осень и цитировать Пруста…» (Анна Яблонская)
А больше всего обидно, до злости, что смерть Ани, как и смерть еще 34 человек (граждан России, Таджикистана, Австрии, Германии, Великобритании и др.), оказалась бесконечно бессмысленной. Ну, неужели кому-то на Северном Кавказе, или Бог его знает где, стало легче от того, что погибли эти люди? Их смерть не изменит ничего в политике ни России, ни Чечни, ни Украины, ни Зимбабве.
А для семей погибших изменился мир. И уже никогда не будет прежним. И у маленькой дочери Анны мама останется лишь в смутных детских воспоминаниях. Нет, не только в воспоминаниях. Анна Яблонская навсегда останется в своих безумно талантливых произведениях, по которым будут ставить прекрасные пьесы. За свою недолгую жизнь ей удалось сделать мир лучше.
Ирина Сахно

Взаимно !

Герман Панченко. В своих кругах известен как DarkFox_73.

Хочу предложить вам на ознакомление несколько своих рассказов.

Само вдохновение на их написание мне дало восстановление отношений со своей возлюбленной Еленой. Больше её знают как Alena, под этим псевдонимом она тоже иногда пишет познавательные истории.
Спасибо тебе, любимая)

Как всегда, электричка подкатила к перрону полустанка. Обычная, да и ничем не примечательная. Всё тоже самое - грязная ржавая крыша, стандартная надпись на кабине "РПЧ-12, Моторвагонное депо "Ясиноватая"" с фамилией старшего машиниста... Бабушки и старички суетливо толклись у входа в вагоны, не давая людям выйти на полустанке. Все спешили, зная что электричка ждать не будет и быстро поедет дальше... Я сел в один из трех моторных вагонов электрички. В вагоне прохрипел голос машиниста:
- Обережно! Двері зачіняються. Наступна зупинка - "Слов`янськ"!

Взревев электродвигателями и привычно урча с нарастающим гулом, электропоезд понесся вперед, временами посвистывая там, где требовали сигнальные знаки.
Поля... домики... люди... всё проносилось за окном. Вон и заяц попрыгал по полю! Эх... ещё только конец апреля. Весна в самом соку. Точнее - уже лето.

По вагону взад и вперед сновали торгаши. Мужички... старушки... "Пиво, минералка, орешки, сухарики" - протарахтел вечно небритый грузный мужик, и только постоянные пассажиры знали что у него всегда имеется бутылка самогона и в тамбуре за отдельную цену он обязательно нальет. А вот и постоянный продавец пошел, крича на весь вагон: "Пассажиры! Приобретайте расписание пригородных электропоездов по Донецкой области!" А мне как-то на торгашей не особо... Втыкнул наушнички в уши и - в музыку... Пели ребята из Pink Floyd, известную песню "Hey you"...

"Hey you!
out there in the cold
getting lonely, getting cold, can you feel me
Hey you! Standing in the aisles
with itchy feet and fading smiles, can you feel me
Hey you! don't help them bury the light
Don't give in without a fight..."

А электричка уже прошла переезд. За ним - начиналась станция Славянск. Слышен сквозь музыку скрип и глухой стук колес вагонов, проходивших кривые участки стрелочных переводов. Вон и снегоуборочная машина, отогнанная в резерв до следующей зимы... А с другой стороны начинался приемо-отправочный парк. Электровозы славянского депо уже стояли готовые на путях приемо-отправочного парка, ожидая того момента, когда диспетчер откроет зеленый на выходном светофоре...

- "Станція "Слов`янськ"!

Вот и Славянск. Обычный вокзал... обычные люди... всё как всегда. Мало чего такого особенного на вокзале этой узловой станции... Покурить бы...
Вышел в тамбур. Людей мало... на часах только 8:45. Через 15 минут электричка идет дальше - на Красный Лиман... явка в 10-ть утра... та-ак... надо успеть... Успеем. Бегаем быстро, до депо с вокзала добегу.

В вагонах стало намного меньше народу. Солнышко уже припекало потихоньку... не скажу что в камуфляже было душно. Вполне нормально. Специально не надевал на работу железнодорожную форму. А камуфляж... не жалко если испачкается - наоборот хорошо. Цвета новые...

- "Обережно, двері зачіняються. Наступна зупинка - "Машчермет"".

Поехали...

А за окном - природа... красота...

Время пролетело быстро. Часа как и не бывало.
- Станція "Красний Лиман", кінцева зупинка.

Вот и приехали. Через пять минут уже на месте.
Через пять минут я уже был в цехе эксплуатации. Электровоз стоял готовый к работе, его только что сдала нам предыдущая локомотивная бригада.

- Здаров, Михаил!
- Приве-ет! Как, готов?
- Как пионер.
- Ну... поехали.

Запустили машину. Вновь взревели мотор-вентиляторы, загоняя порции воздуха в машинное отделение для охлаждения ПТР-ов... На жидкокриссталлическом табло ясно отображалось - где какая цепь включена.

- Что там у нас?
- На 8-й путь. Южный парк.
- Понял. Перехожу в маневровый режим работы.
Запищала РБ. Выдавили кнопки. АЛСН информирует: "Внимание! Белый!".
- На маневором - белый.
- Понял, белый на маневровом. Начинаем движение.
И передвинув рычажок контроллера информатор уведомил меня женским голосом: "Внимание, начало движения!"

Слева и справа станция была просто забита вагонами... На перроне, мимо кторого мы проезжали с Михаилом было много народу. В основном - толпились на электричку. Но... чья-то знакомая фигура стояла на перроне... неужели... неужели?!

Девушка смотрела куда-то вдаль... думала о своем...
"А ведь он здесь работает. Интересно, догадывается ли он о том чт оя решила приехать к нему? Не думаю что это будет сверх такой уж сюрприз, но приятное ему сделаю. Как-никак вырвалась к нему... Ой! Хм... красивый локомотив... Не поняла. Что ему надо?"
- Девушка!
- А?
- Какой экспресс ждете?
- А Вам зачем?
- Подвезем. Куда изволите.
"Думает я так быстро соглашусь... Хотя..."
- Скажите, а Германа Вы знаете?
"Во блин!"
Михаил обернулся в кабину - "Германа знаешь?"
- Давай сюда её) Это она, я не ошибся!
- Знаем конечно!
- А он на работе сегодня?
- Да. Он на явке. Да Вы заходите, найдем и Вашего Германа... сейчас я Вам помогу.
- Спасибо!

Она подала Михаилу свою сумку и вскорее сама оказалась "на борту". Неспеша, оглядываясь вокруг где ей всё было незнакомо, она прошла в кабину. Увидела на месте машиниста человека, курившего и смотревшего куда-то вдаль...
- Здравствйте - поздоровалась она.
- Привет. Куда собираемся ехать?
- Это Вы мне?
- Ну а кому ещё?
- Краматорск.
- Хе-хе...
- Что смешного.
- Да я тоже из Краматорска.
- Бывают совпадения...
- Лена, ты что - до сих пор не узнала? Вот мы и встретились...
Девушка просто обомлела... неужели?

В его жизни сентябрь был самым излюбленым мецям в году. Наверное - самым-самым излюбленым...
(Продолжить)
Каждое утро у него начиналось с сигареты, которая выкуривалась прямо вставши с кровати... сидя на подоконнике окна своей собственной квартиры на втором этаже. Окна выходили на улицу, где каждое утро маленькие школьники спешили в эти дни на занятия, взрослые ехали троллейбусом на завод, а пожилые собирались ехать автобусом на рынок. Его не смущало это... наоборот - приносило удовольствие. Каждое утро он любил смотреть на деревья, которые своими ветками ласкали от дуновения ветра стекла его окон, а люди... в суматохе и будничных разговорах спешили по своим делам. Ему нравилось смотреть на этих людей...

Позавтракав, он садился у голубого экрана телевизора, и находя очередной диск с документальным фильмом включал очередной цикл передач о той войне, где он лишился в те годы своего родственника по отцовской линии - Тадеуша Косецкого, навек оставшегося убитым в крепости Модлин, державшей оборону до... 6-го октября 1939-го... Да, мало кто знал что одна из ветвей в его роду берет свое начало из польской части Силезии... даже скорее из Краковского воеводства Польши. И посему, он долго всматривался, пытаясь увидеть что-то новое из тусклых кадров кинохроник Войны Оборонной 1939-го года.
Он любил изучать историю... в которой находил ответы на многие свои вопросы. И иногда, сам что-то писал об этих событиях, которыми интересовался - свое мнение, свой взгляд, анализ ситуации и т.д.
Посидев до 11-ти дня, он уже торопился уходить. Одевшись, он стремился в горсад, который был недалеко от его дома. В горсаду он просто мог пропадать часами, но не более чем до часу дня. Иногда и до двух. Природа горсада просто завораживала его - старые деревья... птички... вот и белочка пробежала по ним! А вон под опавшей листвой своими колючками шуршал ежик... В природе и её красках, которые дарил каждый год сентябрь, он просто был заворожен...

После обеда, пообщавшись с друзьями, он не торопился садиться что-то делать, а брал в руки фотоаппарат и ехал туда, чему отдал свое сердце ещё в раннем детстве - на железную дорогу. В железную дорогу он был просто влюблен, ещё будучи мальчишкой просто не мог сидеть смирно, когда по перегону "резаком" несся старенький электровоз ВЛ-8, зеленый как ящерица, или более новый, синий с желтыми полосами на кузове и более новый ДЭ-1, а за ним - самые разные вагоны - по цвету, форме и нзначению. Уже став старше он уже знал что и к чему на "железке", что и как используется и по какому назначению. Впрочем, это не мешало ему каждый раз ловить новые и интересные фотоснимки на свой фотоаппарат... для него это было одно из самых любимых занятий, котрое он называл фотохота. В большинстве времени он проводил на ней время в одиночестве, часто прогуливаясь по железнодорожным веткам, где поезд можно ожидать раз в год. А с этих веток открывался просто уникальный вид на речку...
"Не понимаю людей которые ездят глазеть вытаращив глаза и выставив свои доллары за границей. Неужели здесь не ватает пейзажей?" - думал он, очередной раз любуясь окружающей красотой мира вокруг себя...

Возвращался с фотоохоты он засветло - при садившемся солнце уже было сложно делать качественные фотоснимки. И, уже вечером, только после ужина он выходил на улицу и ходил по улочкам своего района, среди стареньких, ещё довоенных двухэтажек, сродни тех, как и его дом, в котором он жил. И только тогда, вооружаясь телефоном, он звонил своим друзьям, и говорил с ними о разных событиях и о жизни. В это время город уже погружался в темноту грядущей ночи и лишь длинные алеи света излучались уличными фонарями вдоль улочек, по которым он шел с сигаретой в руке каждый сентябрьский вечер...

Вот и 11-ть часов ночи. Казалось бы - стоило ложиться спать. Но он не идет. Что-то мешает? Нет, просто он любит теплые сентябрьские ночи и до полуночи, а то и до часу ночи курит на всё том же месте, только сидя с книгой в руке при свете лампы на кухне.
Каждый раз он снова читал о войне, событии, которое оставило неисгладимый след в его жизни. Но о войне той... где был не он, а его погибший родственник. Смотрел карты, где стрелочки упирались друг в друга, показывая кровавые бои, победы и поражения, триумф и горечь отступления. Листал фотографии на которых уже навсегда застыли лица офицеров и солдат с карабинами Маузера М-29 и пистолетами Люгер Р-8 под Бзурой, где на этой реке польская армия генерала Кутшебы дала по зубам лихим партизанам Гудериана (проще говоря - моторизованным дивизиям). А вот летчики... офицеры... мои коллеги... они навсегда застыли на снимках бегущими к своим "пулявчикам" РZL P-11c по тревоге (самолет конструкции Зигмунда Пулявского, в честь фамилии которог ои получил прозвище "пулявчик"). Или... те коллеги, которые летели на задание группами без прикрытия бомбить немецкие войска на бомбардировщиках PZL P-23B "Карась" и PZL P-37B "Лось"... такие красивые бомбардировщики...
А вот и танкисты идущие по пыльным дорогам на позиции, схлестнуться на своих танках и танкетках в бою... Или матросы на палубе польских кораблей, уходивших в холодное море Балтики... навсегда... в вечность...

Оставшееся до утра время он включал любимые песни, и при свете лампы собирал модели из пластмассы, одного и того же масштаба. Все были посвящены одной тематике, которая уже описывалась абзацом выше. Но долго они не задерживались у него на руках и он дарил их своим близким друзьям... навсегда...

А память о прочитанном и увиденном... оставалась навсегда... и этот месяц, этот сентябрь... был последним. Ушедший навсегда.... в вечность...

В вечность... Туда же ушел и этот сентябрь. Последний сентябрь...

В последнюю ночь сентября он провел один. Он выключил телефон, решив посидеть в темноте. Закуривая очередную сигарету по его щекам катились слезы. Да... слезы. От счастья.

"Это был самый лучший, как те что были до этого месяцы. Но именно этот оставил самые яркие впечталения. Я побывал на своей малой родине в местах дества, где просто влюбился в те холмы и озера и речки, гуляя по железной дороге... по воскресеньям начал ходит ьна рыбалку чтобы отвлечься за неделю хоть немного... А сейчас... Следующий сентябрь будет совсем иным - ко мне приедут. Приедет Она. Навсегда. Я люблю её... очень..."

Огни храма горели в темноте ярко красными переливающимися вспышками. Само здание было просто поражающим воображение. Даже о таком оформлении хотя бы в виде гробницы мечтали многие египетские фараоны и персидские цари.
Внутреннее же поражало разум - длинные и холодные каменные корридоры просто казались бесконечными...

Туда и вводили время от времени жрецы разных людей. Абсолютно разных... скрутив им руки. А в глазах - одна мысль: "За что я попал сюда? За что?! ЗА ЧТО??!!!"

Лишь днем храм становился полуразрушенным архитектурным памятником, преданным забвению и на растерзание "пионерским отрядам" шлявшихся взад и вперед туристов. Но это не значит, что те, кто ночью были внутри храма ничего не видели. У них уже успело сложиться разное мнение о посетителях разных национальностей. Раздражали китайцы и японцы, вечно всё фотографировавшие на свои цифровые фотоаппараты... раздражали напившиеся русские, которых и русскими было грех назвать... Просто выводили из себя американцы со своими тупыми вопросами "What is it?"...

А ночью... кто бы мог догадаться что один из таких не понравившихся туристов мог оказаться среди тех, кого со свернутыми, скрученными за спиной, руками вводили внутрь храма ночью и оттуда этот человек мог никогда не вернуться вообще. Настолько сильна была память у постояльцев этого места по отношению к тем, кто грешит на земле.

____________________________________________________________

Ночью в храм вели многих. Иногда была "большая текучка". По несколько человек за раз. Но этой ночью...

На входе в храм было много людей. Очень много. Сами они оглядывались вокруг, и в глазах их можно было увидеть лишь один вопрос: "Где мы?!" Надо стоявшей толпой разносилось обычное, наше базарное - "бала-бала-бала-бала", и сложно было разобрать кто что говорил. Разве что оцепление вокруг стояло... ребята в оцеплении больше напоминали римских центурионов.

И вот, внимание всех привлекли трое. Вернее - парень, которому связав руки и ноги шедшие сзади двое кричали: "Быстрее! Быстрее, мать твою! Быстрее!" Он едва-едва передвигался... Одежда на нем... она была порвана местами. Но можно было легко понять - вели военного.

Толпа оживилась.
- Господи, это что, пленного кого-то взяли?
- Да что вы?!
- Гляньте, на нем же камуфляж! И шлем в руках... Может быть он танкист?
- Да куда там, летчик он. Ну посмотрите же сами!

Толпа долго совещалась, пытаясь не возмутить этим оцепление.

___________________________________________________________

Ввели парня быстро. И вскорее он едва воспринимая окружавшую реальность пытался понять где он. Зал... огромный зал... просто огромный... стеклянный потолок над ним. В виде полусферы...
Свет от свечей... каменные стены...

- Что потерял здесь? - раздался голос.
- Куда я попал?!
- А-а... неужели это ты?
- А вы кто? И где вы?!
- Видишь огонь слева от себя?
- Вижу!
- Подходи, садись к нему.

И вскорее, после того как он сел, мимо него засновали туда сюда девушки в парандже и в шелковых одеяниях. Подносили разное... кто-то и приласкать пытался...
- Не понял...

Мгновенно его сознание пронзила мысль - ведь такое бывает только....
- Да, ты прав, мой воин. Ты уже не жилец там, на том свете. Ты в вечном раю. Пока что...
- Что значит пока что?
- Курить будешь?
- Вспомнив что у него с собой были сигареты, парень начал шмонать себя по карманам камуфляжной куртки и штанов. Сигареты нашлись быстро.

Человек, сидевший перед ним, был восточной внешности. Немного смуглый, с усами... молодой, но по лицу можно было прикинуть - ему где-то лет 35-40.

- А я пожалуй побалуюсь кальяном... Гюли! Принеси гостю что он пожелает!
И кинув взгляд на гостя: "Ну, чего изволим? Проси все, ты заслужил этого".
- Ребят, мне ничего не нужно. Кроме одного.
- Что?
- Кто ты?
- Я? Хм...
Мужчина молчал. Но стены храма просто сотряс голос, который был до боли знаком парню. И знаком был именно содержанием фразы: "Ибо воздастся каждому по его вере!!!"

- Я думаю ты грамотный воин, ведь ты воспитывал это качество в тех, кто попадал в твои руки на воспитание, и ты быстро поймешь что к чему.
- Да... но... Скажи мне, почему именно ислам?
- Всмысле? Почему ты попал сюда по канонам Ислама а не Библии?
- Ну да.
- А ты вспомни своё отношение к Библии на земле.
Воспоминания пронеслись быстро и фраза как сама собой упала из его губ:
- Я не знаю что такое Бог из библии, но я точно знаю чем он не является.
- Именно. Посему... ты заслужил исламские законы. К тому же, не забывай территорию какой страны защищал и вскорее погиб во время этого.
- Знаю. Иран.
- Ну вот.
- Но что будет дальше?
- Хм... ну это тебе решать - сказал мужчина, угощаясь виноградом, - В принципе, дело твое. Ты можешь провести всё время в забытии и в окружении этих девушек (только не думай что ты тут только и будешь взламывать лохматые сейфы).... можешь вознестись ещё выше и присоедениться к воинству Аллаха - к душам павших воинов Ислама. А можешь просто остаться в стенах храма и молиться о вечном имени Аллаха. Дело твое собственно...
- Мне нужно подумать.
- Только быстро.
- Нет... мне время нужно.
- Понимаешь - хоть тут и нет времени, но у меня нет его для тебя. Ты не один, а тобой и так шлейф очереди. Хотя... если ты хочешь подумать, то...

... о! Ты уже здесь?!
- А что?
- О многом подумал?
- Да, а что?
- Ничего. Просто я время остановил. Потому и удивился как это ты так быстро. Шутка... Ну... что решил?
- Знаешь... я даже не знаю как тебя зовут и как к тебе обратиться-то...
- Ну, дело тут простое. Фактически я Проводник. Нет, не железнодорожник. Я знаю всё о тех кого ко мне приводят, вот так как тебя. Задача - подготовить к тому что будет дальше. Но... видя что ты сделал, ты реально проходишь мимо того суда, который грозит тебе. Ты - воин веры, воевал за мудрость веры, посему тебе - вечное блаженство. Да, и ещё...
И уже более знакомый голос снова сотряс стены... даже стекла задрожали:
"Никогда и ничего не просите! Сами предложат! И сами всё дадут!".
- Я всё понял. Но... перед этим я решил вот что. Ты знаешь о ком я сейчас буду говорить.
- Ох ты ё-ё... Сложно. Но... я попробую.
- Точно?
- Хотя...
Немного подумав, мужчина ответил ему:
- Это возможно. Но при определенном условии. Какое будет условие - скажет Он (показав пальцем в небо). Готов?
- Да.
- Тогда пошли за мной.

__________________________________________________

В темном и глухом, огромном зале стояло много людей... По сути можно было, посидев немного, сказать что это зал суда. только зал необычный.

Присяжных не было видно. Но тот, кого разбирал суд, мог чувствовать их... Сам судья восседал перед попавшим на суд. И он был в одном лице и судом, и прокурором и адвокатом и секретарем.

Посреди зала стояла девушка... правда слово "стояла" можно сказать с большой натяжкой. Она едва держалась на ногах и её просто держали невидимые опоры. Лицо её было очень красивым... но со следами крови... Одежда на ней была обезображена... и кровоподтеки там и тут выделялись на ней.

- Отвечаешь только на мои вопросы. Всё что мне нужно я знаю о тебе. Сейчас от того что ты скажешь мне в ответах на мои вопросы определится твое наказание а жизнь земную. Поняла?
- Да.
- За что на тебе кровь?
- Я погибла там, на земле.
- От чего?
- Я была убита.
- Что сделала ты на земле, что с тобой решили поступить именно так?
- Как вам сказать...
- Говори как есть, отвечай на вопрос!
Голос судьи был суров и нотки холода заставляли вздрогнуть любого.
- Понимаете... я убивала. Убивала людей. Но убивала только тех, кто был против меня и тех, кто мне дорог. Очень дорог. Я берегла своих ближних, и не смогла спасти себя.
- Понятно. Скажи, а что тогда стало причиной твоей гибели?
- Причиной... я решала самый главный вопрос в своей жизни там, который давал мне понять - буду ли я жить там дальше?
- Ты решила его?
- Да. Но и сама поплатилась за это.
- Ты любила когда-нибудь?
- Да.
- Понятно.

Небольшая пауза заставила девушку немного заволноваться... что скажет он дальше?
- Быстро всем уйти отсюда!

И вмиг стала ощущаться пустота в этом темном и холодном зале. И лишь ступеньки, ведшие сверу прямо к ней, освещались стоявшими свечками.
- Развяжите ей руки.
Жрец быстро снял оковы с рук.
- Уйди!
Жрец поклонился и вмиг исчез.

Девушка посмотрела на судью. У него не было лица... от чего ей стало просто страшно. Просто... черная накидка... плащ... как будто под ним человека нет вовсе. Но набравшись невесть откуда смелости она спросила:
- В ад или рай?
- Нет.
И она почувствовала на своем лице... руки...
Кровь сходила с рук... с лица... с тела... и она плавно погружалась в расслабленное состояние.
- Ты сказал что любила.
- Да.
- Он был твоим первым мужчиной?
- Да.
- Единственным?
- Да.
- Гордись...
И словно в кинотеатре, перед ней возник огромный экран...

________________________________________________________________

Палящее солнце просто жгло воздух... воздух горел, поднимаясь над раскаленным бетоном. А в небе... в небе гремели жаркие бои.

Десять летчиков уже были одеты. Каждый был готов сейчас сорваться с места... и ринуться в бой. Они знали что они - обречены. Им ничего не оставалось... Но последний бой они дадут. Обязательно. Это дело их чести....

Каждый из них был по-своему уникален. Но кроме одного... он не был персом. Он не был шиитом. Но он был тот, кто приехал на эту землю, чтобы бороться за народ, выстоявший все возможные унижения и оскорбления, не потеряв лица. И он был во главе их.
Он учил их воевать. Учил выживать. Учил тому, как надо любить ту страну, которая воспитала их, вскормила их, одела и обула, и обязала хранить её. Учил любить по-настоящему, жить как Человек, быт ьмудрым и знатоком своего дела... Он был Учителем для них.

- Нам пора. Пошли.

Наземный персонал уже бегал подтаскивая то шланги от заправщиков, то подвозя ракеты под перехватчики и истребители. Летчики выстроились в один ряд.
- Ула Аллах Акбар!
- Аллах Акбар!
И все сделали намаз.

- Быстро! По самолетам! Быстро! Быстро!!!

Летчики впрыгивали в свои борты...

Словно полный сил и наглости, его самолет как хищная птища рванул вперед от старта. Нарастающий гул лишь вносил контраст... Разбегаясь по полосе он все быстрее и быстрее набирал скорость... И вот... Отрыв от земли...

Легкость... ощущение машины - ничто больше не могло заменить ему чувство самолета... Он чувствовал каждый воздушный вихрь, каждый воздушный поток, облегавший рули, крылья... подвешенные ракеты, несшие в себе миллионы смертей...
Развернувшись в воздухе, вся группа, которую он собрал проходила над аэродромом... Его "Томкет" шел во главе... за ним - три "Фантома", склонивших свои головы как хищная птица склоняет клюв и крылья были изогнуты так же... А следом неслись два резвых и хищных "Тайгера", которые как и настоящий тигр, готовы были метнуться на любую цель.
Резкий свист и одновременно надрывистый гул хора двигателей накалял воздух, сотрясая его своими звуками...

- Набираем. Работаем как условились. Аллах с нами.
- Аллах с нами! - ответили все.

Группа распалась. Каждый кинулся на свои цели.
Он начал сразу же. Дальняя цель маячила перед носом его бортового радара. Вот они - терзатели городов персидских... немало нервов вы полоскали моей стране ещё в советское время... и немало жизней на вашей совести. Получите, сволочи...
Ракеты одна за одной срывались с направляющих. Одна, вторая, третья... и - четвертая... Все четыре ракеты ушли к целям... набрав немого высоту и стремясь к ордам длиннкрылых Б-52 "Стратофортерс"...

Одна, ещё одна, ещё две вспышки... на землю падали обломки от этих судьбоносцев, уносивших за собой судьбы миллионов, попавших под их удары простых людей...

- Вот ты где... получи!
Ракета влепила прямо в лоб звеневшему шумом пропеллеров "летающему глазу", который давал цели роившимся в воздухе истребителям... Теперь они остались без глаз...
- Всё - подумал он - теперь они ничего не смогут. Теперь будем биться до последнего...

В воздухе завязалась настоящая кровавая бойня. Друг за другом неслись "фантомы" и "тайгеры" с стоявшим во главе "томкетом" с одной стороны, и "иглы, "фалконы" и "хорнеты" с другой.

Звон пушек не умолкал... Персы не щадили сил, выдавливая из своих старых машин всё возможное до самого края, до самых нереальных перегрузок, заствлявших трещать самолет... Американцы были просто в шоке...

Он тянул ручку под себя... Вот он... их командир.
Увидев спарку, он сразу же потянулся за ней... командир начал уходить... Прекрасно понимая что грозит опасность...
А оружие уже заканчивалось на бортах... и вскорее ракеты кончились. Пушки молчали - "гвозди" расстреляли. Оставалось одно - таран. Что и начали делать персы.

Одна, вторая вспышки образумили американцев, чтобы те ретировались. Они столкнулись с бесжалостным противником... он не жалел своей жизни, мстя за полностью стертые с лица земли вековые города.

Назойливый "хорнет" начал вовсю долбить в хвост "томкета"... поджег ему двигатель... но был уничтожен вмазавшим в него "фантомом"
- Всё... пора заканчивать...

В его памяти пронеслись многие кадры...
Парень и девушка гулявшие по парку... слишком молодые...
"- Я так счастлив что мы теперь живем вместе...
- Я тоже. Я счастлива что ты рядом со мной. Что мы наконец нашли друг друга..."
А вот она лежала на нем в постели... два молодых обнаженных тела ласкали друг друга в порыве нежности...
"- Милая... Я хочу чтобы у нас было двое детей... наши наследники... мальчик и девочка.
- Я стану их матерью. Только прошу тебя, не бросай меня...
- Никогда!
- Я тоже буду с тобой..."
Он ласкал её тело губами.. .приконсовениями... ласками тешил её и заставлял раствориться...
А вот он, клянется перед ней, что будет вечно любить её... и он сберег свои слова. Он и она обнажены, после их первой ночи... И он став на колено перед ней...
"- Я хочу поклястся тебе, после нашей первой ночи...
- Хочешь? Ну давай...
Она лишь немного усмехнулась, но воспринимала его вполне серьезно.
- Я клянусь тебе, как воин своей страны клянется своему народу на верность. Я буду твоим, и буду с тобой. Сберегу тебя от беды, и буду твоей опорой, отцом наших детей и твоим верным и единственным мужем."
Обхватив его голову, она повернула её к своим глазам... глаза в глаза... они чувствовали всё - мысли, мгновения, слова, взгяды... всё. Одно целое...
____________________________
- Прости... Я люблю тебя...

Вспышка огня поглотила два самолета... и на землю упали лишь крохотные обломки...
____________________________________________________________________

Когда Волк проснулся на буфете, уже было раннее утро. Солнце светило прямо в зал когда-то шумного и вполне пристойного заведения, на столе валялся кем-то недоеденный кусок рыбы, засиженный мухами... Волк хотел найти хотя бы что нибудь погрызть с похмелья, но в холодильнике он нашел лишь пакет кефира, оставленный хозяюшкой Аленой и её помощницей Егозой для успокоения ребят. Взяв немного выцвевший пакет "тетро-пак" в лапы, он неудачно его сдавил. Но не облился - кефир начал комками непонятного цвета вываливаться непонятно куда... От такого ему стало грустно и обидно. Вон там, в углу, когда-то стояло красивое пианино. Но лак потускнел, жуки уже немного погрызли ссохшееся дерево...
Волк неосторожно дал лапой по клавишам. Одинокая, грубая и злобная низкая и долгая нота вырвалась из под крышки инструмента.
- Не-ет, не то уже время. Уже мыши скоро по мне будут бегать. Да и делать что-то надо - дом уже и покосился малехо, и ветрами продувается - и северными и южными...
Волк взял топорик, и выдолбив пару дровишек, развел небольшой костер.
Осень, всё-таки!
Разведя костер, Волк дал дровам немного разгореться. А пока огонь разгорался, он поискал в заначке что-нибудь.
И ища в заначке, но отыскал ящик. Ящик был невелик. Окрашен немного странно...
- Может наш повелитель барханов свой склад здесь пытался втихую организовать? Или на случай нападения?
Но вспомнив, чем заканчиваются подобные открывания ящиков, Волк немного принюхался к нему. Вроде бы тротилом не пахло...
Смахнув паутину, Волк выковырял два гвоздя и начал отдирать потихоньку гвозди. Не успев глянуть в ящик - ветер закачал и заставил со скрежетом прогнуться доскам. Пара досок, сломавшись от ветхости, тут же упали. Волк поднял эти доски.
На одной из досок была прикреплена фотография... Он и она... Он стоял немного выше и сзади её, обнимая.... Она немного повернулась к нему, будто бы их губы тянулись друг к другу, чтобы слиться в единый танец... А в его вытянутой руке был пистолет... Как он сам говорил - "Пусть все видят - за её любовь просто пристрелю любого, кто посмеет сделать ей хуже".
Волк смахнул с морды слезу...
- Это же наша гордость была! Такой молодой... и так летал... и так он её любил... Нету его больше...
Волк взвыл, и его вой окружал лес... Все мыши тут же, с писком, вырвались из нор, и покинули дом.
А ящик тем временем оставался открытым. Тоненькая паутина спутала всё... Легкий свежий ветерок немного подул, и листки бумаги выетели из ящика... это были карты...
...- Я по этим маршрутам сто лет могу без карты летать с закрытыми глазами. Тут могилы тех, кого мы "срезали"...
Себя же он не пожалел...
Волк поднял листок с земли. Рассматривая листок карты, он заметил, что кода-то секретную бумажку уже ела плесень. Всё отсырело.
Легкое шипение раздалось из-за ящика. Это, постоянно извиваясь и ища окружающих язычком, приползла Змейка.
Змейка и Волк сидели у разбитого ящика, вокруг разбросанных ветром бумаг. Ветерком подхватило ещё одну бумажку. Волк бережно, словно реликвию, взял её в лапы, и стал вслух читать Змейке:
"Самолет Ф-14А "Томкет" является одним из превосходных дальних перехватчиков. Его способности а также возложенные на него характеристики привели к увеличению экипажа до 2-х человек. Бортовая аппаратура имеет уникальные возможности по пеленгации и атаке возду..."
Громко прорычав, он выбросил этот листок бумажки...
____________________________________________________

- Ну что? Увидела?
- Скажите... это всё... правда?
- Да. Так и только так. Гордишься им?
- Да. Но... где он теперь?
- Эх... дети мои... скажи мне - как ты считаешь, вы достаточно почувствовали вкуса крови?
- Там на земле?
- Ну а где же ещё?
- Не знаю.
- Не скрывай. Будь откровенна. Если ты не поняла ещё где ты.
- Я догадываюсь где я. Я уже в аду. Если не в предбаннике.
- Именно. Но... то о чем говорят христианские фанатики резко отличается от того как это на самом деле. Посему, ты понимаешь что наказание для тебя за деяния твои может быть адским. Но... тебе повезло...
Она удивленно подняла глаза, смотря вслед поднимавшемуся по ступенькам Судьи.
- Что вы сказали?!
- Именно.

Она не чувствовала того, что стоит обнаженной, как это и полагалось всем женщинам в аду. Она стояла... не зная что делать и как поступить дальше. И только с рук Судьи она словила плащ.
- Накинь его на себя. Тебе больше ничего не понадобится здесь...
- Можете мне объяснять что здесь происходит?
- Хорошо. За тебя попросили.
- КТО?!
- ОН!!!
Страшный гул и порыв урагана заставил потухнуть огоньки свечек... послышался звон разбивавшихся стекол и невообразимые вопли... И вдруг...

Он спускался по этим ступенькам, куда ушел Судья...

- Неужели это правда??? - подумал парень, увидев лишь только её лицо... всё остальное тело было закрыто плащом. Он не мог идти сам - ноги сами вели его к Ней.
- Господи, неужели это Он?! - удивилась девушка, увидев его... спускавшегося к ней. Всё то же - камуфляжные штаны и куртка, надетые поверх комбенизона, шлем в руке с национальной украинской символикой... и кислородная маска в нем же... то же лицо... те же глаза... всё осталось таким же...

Они рванули друг к другу, обняв друг друга настолько крепко, как не могли позволить себе там... на земле... и губы их снова сплелись в одном танце... танце поцелуя...

- Скажи мне, неужели это ты вытащил меня сюда?
- Всмысле?
- В прямом. Разве забыл наш уговор?!
- Это стало судьбой вашей, дети мои - раздался голос, знакомый и Ей и Ему.
- Господи.. .как же знаком мне этот голос...
- Ну так он ведь здесь судья.
- Всмысле?
- Он судья на Страшном суде.
- Нет. Он не судья.
- А кто он?
- Сатана. Воланд.
- ?!
- Молодой человек прав - сказал Сатана, спускавшийся к ним с мечом в руках. Сейчас Вы увидите настоящий суд. Суд Сатаны.
- Но... что с нами будет?
- Не переживайте, милая девушка. С Вами теперь уже ничего не случится. Приговор Вам уже вынесен. Ещё даже до того как Вы сюда попали вместе. Разница была лишь несколько дней, причем Вы, молодой человек, оказались здесь после Вашей девушки.
- Но-о... Мисье Воланд, скажите... А что же за суд мы увидим?
- Сейчас...

Ввели людей...
- Вам знакомы эти лица?
- Да, мисье Воланд! - ответили парень и девушка.
- Теперь зачеркните их. Им достанется по их вере... значит...
Выстрелы раздались и там и тут... град патронов пролетал из всех сторон.... И только насмешливый хохот сотрясол стены - "ха-ха-ха-ха-ха"...

Они видели это... видели, как убили души тех, кто мешал им в жизни и кто был их врагами. И их вобщем, и каждого в отдельности.
Лишь тела двоих стащили к ним. Они были ещё живы... на издыхании...
- Слушай, кто это?
- Не узнаешь?
Да... перед ним встал его личный враг - тт кто изменил его жизнь и уклады, изменив её ход навсегда... дергающееся в нервном тике лицо с остатками редкой шевелюры на откормленном поросячьем рыле жидовской наружности было до боли знакомым... но теперь на нем была не улыбка и насмешка... теперь на нем были слезы.

- Теперь, я вынесу приговор им - сказал Воланд.
Жрецы приподняли от земли тела этих двоих.
- Вы... были уверены, что убив эти две молодые жизни, сделаете этот мир лучше... сделаете его для себя. но Вы просчитались, и Ваша вера вам не помогла. Максим! Вы утверждали этому юноше, что вера - пережиток. И что всякое существо земное обязательно проходит страшный суд, так ведь? А вы. уважаемый, считали что всякое глумление над человеком - лишь поможет вам удовлетворить ваши амбиции, так ведь? Мне же будет приятно заявить, что эта молодая пара, которую вы каждый по отдельности пытались погубить, поднимет тост и вкусит крови до конца - вашей крови. И вкусит её из чаш, в которые превратятся ваши черепа. Да сбудется же ваша вера!

Оба души сгорели... лишь черепа их стали чашами... Девушка еле держалась на ногах...
Жрецы пырнули обоих, приговоренных врагов этих молодых, ножами, и кровь полилась ручейком в чаши.
- Пейте!
Девушка была готова окончательно лишиться сознания...
- Не бойтесь, пейте!
Над ними склонился Проводник:
- Не переживайте. Настоящая кровь этих врагов, если она и пролилась там, теперь стала удобрением там, где втются лозы винограда. Пейте смело. Прощайте...

__________________________________________________________

- Вы теперь навсегда повязаны одной кровью. И вкусили её до конца. Чего же теперь вы хотите? Вернуться к вечной жизни?
Обменявшись взглядами глаза в глаза, он сказал:
- Да.
- Да - повторила она.
- А где Вы хотите?
- Давай я скажу?
- Хорошо.
- Видите ли, мисье Воланд. Мы слишком молоды с ней... Слишком. Да, мы вкусили кровь. До конца вкусили. И поняли что значит её вкус. Теперь лишь одно мы хотим - вернуться обратно. Туда, где жили мы с ней ранее. И жить своей жизнью, не так как у всех - яркой, красочной, и... незабываемой. А дети... они будут гордиться нами.
- Милая девушка, я говорил Вам, что Вашим избранником стоит гордиться?
- Да.
- Так согласны ли Вы с ним?
- Согласна. Полностью.
- Так будьте вместе. И скажите всем, кто будет завидовать вашей любви - Вас связал навсегда Сатана. Навсегда.
- Я люблю тебя...
- Я тоже люблю тебя...

____________________________________________________

Звон стекла нарушил привычную тишину в пустой квартире. Но самое странное что стекла остались на месте... просто звук разбившегося стекла был очень мощным и громким. А прозвучал он неслучайно...

Спина долго болела... я не мог встать. Практически - в голове стоял какой-то постоянный, на одной частоте шум. Попутался шотя бы посунуться в сторону - больно... Боль сразу накатила во всем теле... И здесь я начал прислушиваться... Я был не один. Чье-то дыхание я слышал рядом с собой.
Попытавшись немного расслабить шею, я закинул голову в ту сторону, откуда слышал дыхание... Еле-еле ворочая губами от остатков сил, я сказал что смог.
- Боже мой... что с тобой?
(Продолжить)
Точно так же, она ответила мне:
- Ничего... только больно очень...
- Ты можешь что-нибудь сделать?
- Я нет, а ты?
- Тоже нет.

Сил просто не осталось...
Пытаюсь напрячь память... что было то? Помню что-то смутно... вокруг себя я вижу темноту. Может, ночь на дворе? Наверное да... узнаю свою квартиру... уже хоть что-то радует.
Выключился...

_____________________________________________________________________________________

Очнулся я от слабого шума и света. Неохотно открыл глаза. Странно - боли нет. Вот только как я оказался лежащим на диване? Та-ак! О! И она тоже спит рядом... Спит? Но она же была в таком же состоянии как и я! Что с ней!?
Пытаюсь разбудить её... Странно - на мне мой полный комплект полетной формы... на ней - какой-то плащ...
- Да очнись ты!
- Что такое - проговорила она сонным голосом...
- Ты понимаешь что вообще произошло?
- А что?
- Я тоже нет.

Немного расшевелившись она пришла в ужас:
- А почему я голая!? И что это за плащ на мне?! И... а почему ты в своей форме?!
- Лена, я тоже не могу этого понять... веришь, нет?
- Верю. Давай хоть вспомним что было-то?
- Давай... Ты вообще помнишь что-то?
- Очень туманно... вообще, не очень хорошо себя чувствую.
- Ты говорила что знаешь методику как вернуть потихоньку память.
- Да, знаю. И что?
- Давай попробуем...

Где-то часа два были потрачены на попытки вспомнить что-то...

- Ну как?
- Веришь - ничего... вообще болт!
- Я тоже как ни напрягалась - ничего не получается... Принеси воды пожалуйста.
- Сейчас.

Он встал на ноги... твердо... а ещё не так давно он не чувствовал их...
Побежал на кухню...
Внимание его привлек лежавший на столе лесток бумаги. Какие-то каракули... Стоп!

- Эт что?
- Не знаю, дай посмотреть.
Он протянул ей листок.
- Хм... на арабском что-то написано.
- Ану-ка дай-ка!
Выхватив листок он начал судорожно перечитывать написанное. Ну конечно, он же по работе знал фарси - персидский язык.
- Ты воды мне дашь?
- Ах, да! Сейчас.

Быстренько плеснув воды в стакан и передав его, он продолжил вчитываться в содержимое.

- Что там?
- Сейчас, погоди...
- Давай вслух.
- Сейчас, переведу до конца.
- Хорошо.

- Вот смотри что здест написано...

"Вы вернулись оттуда, откуда не возвращались очень многие. И очень немногим выпадает такая удивительная возможность попробовать жить после этого, и жить замечательно. Дела каждого из вас двоих дали вам возможность получить покой. Вечный. Но вы выбрали любовь. А любовь - выше покоя. Вы получите его, но получите на двоих, и получите его вместе. А сейчас - любите друг друга. Всё что Вы хотели - я сделал. Не удивляйтесь на первое время некоторым странностям, которые могут возникнуть, но далее всё пойдет своим чередом, правда по вашей воле.
И запомните, если вы решили выбрать любовь и выбрали - никогда ничего ни у кого не просите! Сами предложат! И сами всё дадут! А сейчас - любите. Покой вы уже заслужили, и заслужили его получить вместе, а не по отдельности. И не бойтесь! Я всё управил!

Воланд".

Гнетущая тишина возникла сразу же, после того как он дочитал до конца. Они сразу же вспомнили откуда они явились сюда, тем более в таком виде.

- Как странно...
- Мне тоже это кажется странным...
- Подожди, ведь мы с тобой уже умерли!
- Почему? А сейчас мы что тогда?
- Ну смотри - ты погиб в Иране, я была убита. Ведь так невозможно, чтобы мы были одновременно и живы и убиты...

Тонкая мысль тут же пронзила его сознание... и он ухватился за неё, быстро выпалив её в порыве.
- А какой сейчас год?!
- Сейчас посмотрю. Ах, да... где же он...
- Кто?
- Мой телефон.
Окинув ближайшее пространство, он увидел его на подоконнике.
- Вот, держи.
- Ага, спасибо! Та-ак... ничего не понимаю!
- Что?
- Посмотри на дату!
- Да-а... это тот день когда мы умерли... Совсем ничего не понимаю...
- Смотри!

А за окном разворачивался ураган, и тут же тучи накрыли ясный небосвод. Вмиг стало темно и пошел дождь... Иснова, раздался всё тот же голос...
- Я не помешал вам?

Он и она страшно перепугались, но тут же совладали с собой.
- Что всё это означает, месье Воланд?
- Я вижу вы немного пришли в себя... Так слушайте же! Да, сегодня - день вашей смерти. Той смерти, которая ждала вас обоих. Но знаете ли вы почему так произошло?
- Не-ет.
- А произошло потому, что вы пошли на поводу у неё. Рядом с вами текла та жизнь, которой вы и жили. но в один день вы перечеркнули её. И бросились в пучину своих оставшихся дел. Ты - он посмотрел на парня - отправился воевать. А ты - он перевел взгляд на девушку - отправилась на верную гибель. Оба вы получили то, что заслуживали. Но перед тем ,как умереть вы показали все те положительные качества, которые были по достоинству оценены. И в большей мере по достоинству оценить помогло то, как вы жили до этого. Что было внутри вас. И тем самым, я отсрочил ваше пришествие сюда. Теперь вы будете жить нормальной, мирной жизнью, которую вы заслужили за свои дела прошлые. Там, у меня в моих сладениях, хлебнув крови ваших врагов, вы очистились от старого. Живите настоящим и мечтайте о будущем, и живите как люди. А завещание мое вам сохраните, и передайте своим детям перед смертью, которая будет теперь очень нескоро... Вы заслужили это.
- Но... месье, скажите - как такое возможно? Как нам теперь быть?
- А всё очень просто. Живите собой, не делайте из себя образов прошлого. Не живите своим прошлым, оно высушит вас, и вы скоро умрете от тоски. Живите настоящим. А всё хорошее из прошлого перешло с вами.

Повернувшись к девушке, Воланд сказал:
- Наденьте ваш плащ, и идемте со мной...

И они отправились вслед, туда, откуда бил свет ярким пламенем. И оказались... в том горсаду, среди деревьев которого он подарил ей обручальное кольцо и сделал предложение.
- Видите ту пару, которая идет вам навстречу?
- Угу.
- Подойдите, поздоровайтесь с ними. Они ждут вас.
- Пошли?
- Пошли!

С каждым шагом, приближаясь к этой очень милой паре, они остолбевали и всё больше не могли поверить...

- Хм... ну привет, мой образ из прошлого! - поздоровался с парнем мужчина.
- Привет подруга! - поздоровалась женщина с девушкой...

Мужчина и женщина, которым на встречу они вышли, были очень молоды... на вид им было около 30-ти... ну 35-ть максимум...

- Неужели?! - сказали парень и девушка в один голос.
- Да. Удивлены? Мы - это вы. Но, спустя время. Вот такая встреча с самими собой...
- Господи... неужели это я буду такой?!
- Да. Так оно и будет.

Они присели на лавку. Теперь уже вчетвером.
- Так значит - ты, это я, но спустя N-е количество лет?
- Конечно!
- Так всё-таки, она станет моей женой?
- Не забывай - ещё и матерью твоих детей. Двойня - как ты и мечтал. Но пока что даже я вижу двойню пределом.
- А что же я выберу - остаться на службе, или уйду на гражданскую работу?
- Ты уйдешь на железную дорогу. И станешь там большим человеком... недавно общался с Рашидом, пророчит мне президентство... я правда ещё не готов к этому, отвественность большая.
- А когда это случится?
- Не забудь - Иран ждет твоих подвигов. И, кстати, поможет тебе стать у власти. В будущем. Имей это в виду. Всё как и пророчили - 5 раз ты возьмешь в руки оружие. Но последний раз искупит всё то, что ты накосячил в этой грешной жизни. А вот курить ты бросишь.
- Да-а...
- Слушай, так а чем закончится моя история?
- А знаешь, я посмотрела на это всё... и решив всё поняла - у этой проблемы будет выход. И я сделала это. Проблема была решена. Друзьям спасибо, очень помогли. Ну а больше всего мне помог он - показала женщина на сидевшего рядом мужчину.
- Значит, я избегу того что меня ожидало?
- Нет. Ты подставишь их вместо себя. А как - это ты узнаешь и сделаешь сама. И главное не бойся, он будет с тобой всегда.
- Жалеешь ди ты что полюбила его?
- Нет. Сейчас вообще считаю, что не представляю, как бы сложилась моя судьба, если бы не познакомилась с ним, а отвергла его ещё тогда.
- Т.е. то что он обещал мне тогда, и хотел чтобы я родила ему детей - это правда?
- Конечно. Знаешь, когда он добивался своих успехов, я всегда была в это время рядом с ним. Я понимала - ему нужна моя поддержка. Я для него как стимул.
- А как же свой выбор?
- А стоит ли об этом нам с тобой говорить, если я добилась всё-таки того, что хотела для себя.
- Значит...
- Да. Но не забывай - он старше тебя ,и знает немного больше. Без его помощи я бы просто пропала на экзаменах.
- Правда?
- А стала бы я тебе врать?

Дальше, они общались парами. Он и она сейчас говорили вместе с парой самих себя в будущем.
- Значит... так оно всё и сложится?
- Да - сказала она, положив голову на его плечо. Он обнял её, и добавил - ребята, главное не перегибайте палку друг с другом. Не ждите друг от друга невозможного. А просто любите здравыми чувствами.
- А....
- Всё получится у вас. А действуйте так, как вам подскажет сердце. И запомните ещё одно - мир не постоянен. Воруг вас будет вертеться очень много людей. Останутся с вами те, кто будет проверен делом. Не отторгайте их от себя, наоборот - приближайте их к себе! И помогайте им. А если у кого-то из вас начнется депрессия - просто выйдите прогуляться сюда, и вы поймете - не всё ещё плохо и не всё безнадежно.
- А что вас сюда приводит?
- Здесь мы оставили лучшие дни нашей юности. Как вы их оставляете сейчас. Нам не безразличны эти места. Они дороги нам как память. Да и не только эти. Просто они ближе к дому, и ходить далеко не надо. А так... а так всё просто и вполне понятно - здесь осталась частичка нас. Но мощная... очень мощная частичка нашей любви - ответила женщина.
- Вы так красивы...
- Стремитесь, развивайте себя. Не стремитесь сразу надеть на себя новшевство, не забывайте про проделанные дороги и опыт ваших отцов и дедов, иногда он даст намного больше чем любое новшевство, взявшееся невесть откуда. И будете к этому времени, к которому подошли мы, такими же. А пока что - стремитесь. И не жалейте для себя времени. И чаще, а точнее - всегда проводите его вместе. Вот что сблизит вас - сказал мужчина.

- Однако, к сожалению им пора - произнес Воланд. Их ждут свои дела... А вы - пойдете по их пути. Теперь вы понимаете почему так всё произошло?
- Да, месье Воланд. Мы благодарны Вам, за такую возможность. Возможность увидеть себя - ответил парень.
- Спасибо Вам, месье Воланд. Теперь мы видим к чему надо стремиться нам в этой жизни. Спасибо Вам. За всё.
- Прощайтесь...

Слезы пробились у всех... и они обнялись. Все вместе... вчетвером...И все вмете они сказали в один момент... в один голос:

Я люблю тебя...

Это еще ожидание или уже реальность?
А вообще щемяще так...
И где мои девятнадцать лет?...

Генерал вышел утром на балкон своей резиденции... Багровый восход на горизонте среди пальм и озер, кишащих змеями и прочей живностью вдали будил городок...

Достал сигареты...
- Camel... хм... генерал Роммель предпочитал те же.

Проснулась и его жена, вышедшая к нему же, укутавшись одеялом, чтобы скрыть свою наготу.
- Как спалось, милый?
- А как ещё мне могло спаться? Сегодня отвественный день...
- Знаю. У тебя всё получится...
- Надеюсь...

______________________________

Британцы уже третий месяц держали войска в окружении... снабжение велось только по морю.

План прорыва уже был утвержден, когда взвыла сирена тревоги...
- Вперед!

Моторы истребителей "Макки" заурчали, в готовности взмыть ввысь... Солдаты с винтовками на спинах растаскивали камуфляжные сетки с истребителей.
Первым летел именно он... за ним в воздух взмывали остальные...
- Литорро, я Чезаре, сообщите обстановку.
- С востока приближается девятка бомбардировщиков "Веллингтон", заходите на атаку!
- Понял...

Шесть истребителей - четыре "Макки" и два " рванули стрелой в воздух.... мозные винты тянули эти юркие машины вперед... Они в своей стихии...

Что чувствовал генерал, когда он поднимал свою машину в воздух и вел её на девятку ненавистных "Веллингтонов"? Он чувствовал, как дрожит в руках ручка его верного "Макки"... и как мотор всеми мускулами коленвала напрягся в стремлении дать как можно больше, чтобы настигнуть бомбовозы... он чувствовал, как перкалевая обшивка натянулась под действием воздуха... и как снаряды в пушках и пулеметах истребителя хотели вырваться в цель...

- Внимание! Внимание! Бомбардировщики! Снизу, слева! Атакуем!

Бомбардировщики летели тремя тройками...
- Джони! Джони! Итальянцы над нами, начинают разворот... давай, смыкай строй...
бах-бах-бах-бах-бах-бах-бах-бах-бах - застрочили "Браунинги" в носовой турели, ставя заградительные очереди... шум строчивших пулеметов вмиг заполнил всё пространство внутри бомбардировщиков...

Генерал держал ручку, сжав её руками как грушу, надеясь выдавить из неё все соки.... вот он - в начале строя... их лидер....
Глаз смотрит в коллиматор прицела... высота снижается... мотор ревет душевыматывающе... кажется что он сейчас вообще начнет говорить человеческим голосом... "Вот он - левый двигатель". Пальцы тянутся к гашеткам и - .... снаряды один за одним, рисуя трассы в воздухе, тянутся к мотору бомбовоза...
- Шайзе! Низко!
Подбирает ручку под себя... ещё очередь!
Снаряды ещё ближе подтягиваются к крылу... раз, раз ещё раз.... полетела обшивка с крыла... расстояние неумолимо сокращается... Ещё пара снарядов.... ещё... .ещё.....
_________________

- Арчи! Беда! Горит левый двигатель! Сбрасывай бомбы!
Арчи и сам всё понял и потянул изо всех сил рычажок сброса бомб. Со звуком закрывающейся крышки гроба открылись створки бомболюка, и оттуда как мешки посыпались бомбы... Бомбардировщик срочно сбрасывал лишний груз чтобы выйти из строя и уйти домой...
- Арчи! Не-е-е-е-е-ет!!!

Взрыв топливного бака в крыле разрушил силовой набор крыла и оно фактически разломилось... вылетевший из основания мотор своими винтами разбил всё остекление и рассек голову штурману...

Бомбардировщик фактически был сбит.

__________________

- Вот тебе, британец чертов! Будешь знать как наших ребят бомбить!

"Макки" осторожно начал описывать плавную кривую радиуса... по которой он начал делать второй заход... Чувствовалось как напряглись все лонжероны и нервюры в крыле... ребра жесткости фюзеляжа и мотор с винтом пропускал через себя всё новую и новую порцию воздуха...

__________________

- Ах ты... уродец! Вот тебе, получи в мотор!

Очередь из пулемета тянулась к мотору итальянского истребителя, на глазах всех сбившего в пух и прах британский бомбовоз. "Макки" аккуратно отворачивал, стремясь не попасть под вылетавшие патроны, которые рассеивал стрелок летевшего рядом самолета в хвостовой турели.

И всё же... очередь зацепила мотор...

___________________

Генерал пришел в себя, вытерев кровь с виска... мотор стал работать неустойчиво... дергался... плевался маслом.

Он понял, что до базы он уже никак не дотянет... а бросаться с парашютом - верная гибель... И он решил...

- Итало, очнись! Тяни до базы, я прикрою!
- Нет, Редж, я всё решил. Прости если что не так. Береги бойцов.

_____________________

Скрежет и звук хруста ломал хвост бомбовоза... рвались тонкие проволоки и тросы тяг рулей высоты... А пропеллер "Макки" крошил все на своем пути и сам изгибался... Стрелять уже не имело смысла... Бомбардировщик ломался в дребезги...
Итало держал ручку своего "Макки" до последнего... и встретил свою смерть с открытыми глазами...

Яркая вспышка взрыва загруженных бомб поглотила в себе несколько летевших рядом самолетов... а на земли Эритреи упали обломки, среди которых в земле африканской нашли вечное примерение две враждовавшие стороны - Италия и Великобритания...
________

Февраль, 1941-го года. Эритрея.

______________________________

А изменились ли мы, по сравнению с Итало Барбальдино, который не рискнул умереть ради своих убеждений?