1-е декабря

Короткий день пригладил волосы
Седой ладонью декабря,
Уравновесив белым полосы,
Закинув в прорубь якоря.

Из мутных луж холодным крошевом
Снежинки ломано глядят,
Молчит отчаянно-заброшено
Зима глазищами ягнят.

Без зряшной траты злата-серебра
Летят сквозь порванный карман
Как паутинки, ткани севера
И льется в пригоршни туман.

09.12.2010

Коханому

Милий мій, серденько, сонечко руде
Де же ты? Губоньки шепчут - коханий,
Коли ж ты придешь? Я жарко, жадано,
Мов божевільна прилину до грудей

Липой духмяной, медвяной росою,
Зіллям горячим, щоб в вік не забути
Біль свій зламаю як гілочку рути,
Небом від чорного лиха укрою.

Терпляче стисну долоні и губи,
Буду для тебе живою водою,
Спи мій хороший, я поруч, с тобою,
Рідний мій хлопчик, єдиний мій, любий.

Лютики, всхлипы, закат обагренный ненастьем
И до опушки –что выстрелом из арбалета.
Я прочерчу по бесстрастию искренней страстью
Яркую линию непроходящего лета.

Чи було у Вас коли-небудь кохання до нестями, до втрати розуму? Чого переховуватись - хоча б раз у житті було обов`язково.

Так само і в мене. Плутаючись у павутинні життя, рано чи піздно, ти знаходишь те, що тобі так дуже було потрібно. Здавалося - так незручно, коли в тебе є усе, чого ти спроміг добитися у власному житті - власний будинок або квартира обладнана за твоїм бажанням з повним їжею холодильником і гарячою водою у душевій, автівка або свій водій, гроші які вже набридли своїми розмірами за кількістью банкнот... але не вистачає чогось...

Чого ж до цього не вистачає, коли в тебе дома є інтернез зі швидкистью 10 мегабіт за секунду і ти одночасово можешь і дивитися улюблене кіно і в одночас спілкуватись із друзями, або телевізор із таким екраном, що гості шаленіють від цього (щоправда, тобі він набрид тим, що з-за 500 каналів нема чого дивитися, навіть на роздягнених красунь у гінекологічних позах з опівночі до шостої ранку не тягне дивитися з пляшкою пива у долоні)? Або тим, що вже усі хто хоча б раз бачив твій диван із заздрощів називав його (пробачте за грубе таке москальске слово) "траходромом", і завжди після літніх гулянок просився прийняти душ у душевій кабинці, бо вдома є колонка-підігрівач і завжди йде тепла вода?

Чого ж не вистачає тоді, коли холодильник просто ломиться від іжи, хоча ти завжди спозаранку залазишь не аби куди а у морозильник та варишь пельмені, або смажишь омлет з двох яєць? Коли тобі вже не дорікають, що ти сидишь на підвиконні, з якого бачиться уся вулиця, і палишь одну цигарку за одною...?

Ні, хлопці. Не у цьому щастя. Так, звісно, кожному хочется добитися такого ж. І ні в якому разі не відмовляти собі! Але... дуже швидко наздоганяє такий душевний біль... і така жаль... і така тоска... тому що ти - сам. Сам по собі. Ти не можешь собі дозволити ще чогось... чогось вищого, іншого гатунку.

Звісно так - не вистачає другої половини твого серця, другої половини тебе. Одразу починаєшь вигадувати собі - ось приведу я ії до себе... Не слід поспішати. "Холостяцкий бардак", кажучи москальскою мовою, не дуже сподобається дівчині... Так, звісно, це твоя теріторія, та як вона відреагує, коли захоче повісити свою легку куртку восени або навесні, або пальто взимку, а поруч з ним буде телебенькатися захисний шолом ЗШ-7, у якому ти відлетав майже 150 годин свого життя і розмалював його "наскальними росписами", а поруч з ним "намордник"... пардон... киснева маска КМ-32, з якої ти усі 150 годин дихав 100% О2. І звисаючий на гвиздку у шафи висотно-компенсувальний комбенізон ВКК з камуфляжною формою і зірочками льотчика ВПС України... Я вже не кажу як дівчині буде зручно, коли лежачі на вже згаданному "траходромі" вона випадково наторкнеться на "Абакан", який неодноразово рятував твоє життя, а зараз лежить собі про всяк випадок заряджений кулями (та й не одна людина від нього загинула)...

Що ж залишається тоді, після всього цього? Сидіти і забавлятися мріями, що колись... ось колись... Та куди там. Вже не перша повія у моральному розумінні тобою роздягнена і отримала у ліжку з тобою неземну насолоду... Котитися ще далі? Ні... це вже, як казали у фільмі Гайдая "Шурик, это не наш метод".

І, раптом, несподівано, ти чуєшь голос за спиною - "Милый, я буду с тобой! Я найду тебя!" Що б це означало?!
- What is it?! Do you know me?
- Yes, becouse you know me to.
- What is you name?
- Sometime you shall see me in you life.

... Як хочется дивувати ії кожного дня вечірніми прогулянками по тихим містечкам, віддаючись розмовам про вічне - про життя як воно є. Кожну ніч пізнавати один одного, цінуючи кожну хви
лину, кожну годину у ліжку разом...
... Кожного ранку вона задовільнена тим, що хоча і не одягнена, а вже п`є каву, яку ти ій приніс. І ти наздоганяєшь ії у душі, де під теплою водою кожне торкання, кожен поцілунок дає нестримне бажання завжди бути поруч...
... Кожного дня ви зустрічаєте один одного - з навчання, з роботи, з магазину, або ще десь звідки, і разом йдете додому...
... Коли вона почуває себе погано, і ії самопочуття таке, що і дивитися болісно, ти кидаєшь усе - лише б вона відчувала тебе поруч і одразу легше переносити страждання від білю...
... В твоєму будинку, або квартирі поки що - повна гармонія, від якої просто шаленієшь, і падаючи від почутів на диван ніколи не забудешь ту першу ніч з нею, коли вона стала твоєю єдиною жінкою, а ти - ії першим чоловіком. І на даху дев`ятиповехівки ви лежали один на одному і цілувалися усю ніч... клянучися у вірності, коли із роками дійсно буде саме так...

Чи не хочется тобі уього, га? Коли в тебе за плечима - дві війни. Коли на твоїх лодонях - кров супротивників, які спочивають на цвінтарі. Коли ти не можешь пробачити себе за те, що не знав, а робив чорну справу - і під твоїми бомбардуваннями гинули ні в чому не повинні люди, такі само як і ти. Коли у голові та уві сні - ти досі бачишь ті запеклі повітряні бої і розмовляєшь крізь сон: "Коля! Коля! Давай косую влево, я прикрою! Коля! Пуск ракеты! Есть цель! Ребята, КП, какие ещё цели в воздухе? Наводите скорее" - досі пам`таєшь як ті подруги-повії прокидалися переляканими від цього у ліжку з тобою...

Чи не хочется? Звісно так... І, допалив цигарку, відкриваєшь пачку - а там - "болт". Ну що ж... пора злізати з підвиконня. У заначці ще одна валяється... Тільки... віконце запотіло, та й не дуже і високо, усього другий поверх двоповерхового будинку... І закрив віконце, ти малюєшь на запотилому склі пальцем - "Кохаю тебе до нестями!"...
А поруч - ії фото...

На стихи Н.Доризо написаны несколько замечательных песен к кинофильмам.

http://video.mail.ru/mail/nolania/454/467.html

Расстающимся право выбирать

Расстающимся право дано выбирать
Монастырь, коммуналку, общагу, кровать
Где ни раненых трещин, ни вен не срастить;
С нумерованной частью, где выжжено "быть",
За которой ночами - простить. Во всю прыть

Красноспинные рыбы на нерест из мест
Недоступных идут; и рисуют окрест
Одинокие бабы на гранях межей
Имена всех потерянных в прошлом мужей,
Где завязан на узел узор из вожжей.

И теперь на обрывках бумажной страны
Мы живем, препарируя вещие сны,
Пробираясь сквозь выбросы выцветших туч,
Словно глупые гномы к каморкам "под ключ",
И луна распускает изношенный луч.

Мы устали бороться за место под ней,
Но ведь есть еще дети и сад из камней,
Где на выпасе звезды под рваным мешком.
И цепляется жизнь за порог корешком,
Пусть забытой вины не отмыть с порошком.

Разноцветное солнце расплющит рассвет,
И проклюнется город, которого нет,
Где из окон, как в детстве, потертый винил
В мешанине из стен и обрезков перил
Как короткую очередь выплюнет "жил".

14.01.2011

(картинка - интернет, готик сайт)

Анна Яблонская (Машутина)

Одесская писательница, драматург и поэтесса
20 июля 1981, Одесса, Украинская ССР, СССР — 24 января 2011, аэропорт Домодедово, Московская область, Россия. Погибла во время теракта.

Мое имя - Анна Яблонская.
От того, наверное, люблю я яблочный сок, яблочное варенье и откликаюсь на имя Яблочко, а иногда даже и на Грушеньку. Живу во фруктово-овощной стране Украине, в морском городе Одессе на улице Черноморская дорога...
Пишу рассказы чернилами с яблочным вкусом. Моя проза публикуется в периодических изданиях Одессы.
Люблю жизнь, людей и людей в жизни, то есть их игру, радости и печали от начала до конца.

Анна Яблонская — автор более десятка пьес (в т.ч. «Бермудский квадрат», «Видеокамера», «Выход к морю», «Где-то и около», «Дюймовочка и мотылёк», «Заброшенное радио», «Монодиалоги», «Письмо в зоопарк», «Тепло», «Утюги», «Шоу ковбоя без собаки»). В 2004—2008 годах публиковалась в альманахе «ОМК» и журнале «Октябрь». Стихи Анны публиковались также в интернет-журнале молодых писателей «Пролог».
В 2004 году Анна Яблонская вошла в лонг-лист премии «Дебют» (номинация «Литературная критика») и в лонг-лист драматургического конкурса «Евразия-2005» (Екатеринбург).

В 2005 году награждена дипломом конкурса современной драматургии «Свободный театр» (Минск). Лауреат международных конкурсов «Премьера.txt» (2005 год, 2-е место) и «Евразия» (2-е место).
В 2011 году была удостоена премии журнала «Искусство кино», на вручение которой прибыла в Москву, где и погибла 24 января в результате теракта в аэропорту "Домодедово".

ПОЭЗИЯ АННЫ

* * *

я пью еле тёплую воду с осколком лимона
мне нравится город
соскабливать шрамы с предплечья
портовые краны
и люди живущие в моно
однажды уронят балконы свои в бесконечность
я ем пироги, начиненные звуками линий
мне нравятся бланки,
ничем не заполненный почерк
меня расфасуют в кувшины из солнца и глины
а может быть просто в железные звонкие банки
я стану читать «анатомию сна и момента»,
закутавшись в нежность,
идти за космическим плугом
и стану – возможно – не музыкой, но инструментом
в руках Человека с таким же серебряным кругом

РАСПЯТИЕ

Я больше был растерян, чем распят
Неверием или, возможно, верой,
Одетый в гвозди с головы до пят,
Нанизанный на штык легионера.
Я больше был, чем не был. Наконец
Табличка «Царь», к тому же «Иудеи»
Больней давила в темя, чем венец,
И с двух сторон несчастные злодеи
Мне говорили: «Ты не виноват!»
Я виноват! Мечты об общем рае
Не отменяют персональный ад,
Наоборот: подталкивают к краю.
… И я не понимал, зачем звезда
Тогда светила маме над яслями,
Я превращался в щепку от креста
И горизонт свивался вензелями
На черном небе. Никаких следов
Присутствия хотя бы тени Бога,
А только прах людей и городов,
Что все двенадцать отряхнут с порога…
И крест скорее был упрек, чем крик:
«Меня оставил ты, Отец небесный!»
И меньше всех я верил в этот миг,
Что все-таки когда-нибудь воскресну.

RAILWAY INDUSTRIAL

это очень трансцендентально
фотографироваться на вокзале
пытаться поймать объективом и ртами
хвосты уносящихся зданий
запах расплавленного металла
летний фальцет однорукого барда,
пирожки с мясом, край измочаленного одеяла
из окна плацкарта
это чертовски концептуально
ходить босиком по холодным рельсам
можно почувствовать себя наскальным,
плоским дождем апрельским
или мелкой колючей галькой,
желтой насыпью полотняной
это очень трансцендентально,
что эту женщину звали Анной

НА СМЕРТЬ КОЛЕНОК

положи мне руку на колено,
там, где нервов самые истоки,
мы не одиноки во Вселенной,
просто мы вселенски одиноки…
у любви такая масса нетто –
не поднимешь, сколько ни старайся,
видно на Земле мне жизни нету,
видно есть мне только жизнь на Марсе…
мне вкололи космос прямо в вену,
экипажи ждут в небесных лодках,
положи мне руку на колено,
там, где стрелка…стрелка на колготках…
мне не жаль ни страха, ни упрека,
мне не жаль ни потолка, ни стенки…
мне не жаль ни Юга, ни Востока,
мне немного жаль свои коленки…

МНЕ СНИЛСЯ ДОМ

Мне снился дом, облитый сургучом,
Над домом ива низко наклонилась.
Я утром разговаривал с врачом.
Он спрашивал меня о том, что снилось.
Я рассказал.
Мне снился дым без дома и трубы.
Мне снился кот, чей хвост трубой был поднят.
Еще во мне приснились мне рабы –
По капле их выдавливал, но помню,
что не был понят
ни домом, ни рабами, ни врачом –
мне снилась материнская утроба.
Я из нее с трудом был извлечен
и почему-то сразу помещён
в прямоугольник гроба.
Я не захотел
Таких пространств, таких перемещений
Я был всего лишь атом в сгустке тел,
я – атомный – потребовал прощенья,
и был прощён.
И возвращен сюда –
В густую вязь вибрирующей яви,
где на дорожках Страшного Суда
под каблуком поскрипывает гравий…
И ждет письма хозяин сургуча
И снова ждет врача хозяйка дома
А ива, как ни странно, ждет луча,
покачивая веткой невесомо

* * *

между мной и не мной разрушается карточный мост
и теперь я не знаю, в каком направлении ост
и куда мне идти, если пункт назначения – ист
раздается внутри молодецкий пронзительный свист
и шуршание крыл, и жужжание шершней и ос
на губах замирает молитва, бессвязное: Гос
подь – поди разберись, кто ответит на легкий вопрос:
почему все молитвы спрессованы в емкое SOS?
ну, а я распускаю молчанье заплетенных кос
потому и заслышался свист и разрушился мост
и не SOS а СПАСИБО. Спасибо за ист и за ост!
Я иду по мосту. Ты и есть мой единственный мост.

* * *

я любила одиннадцать гордых мужчин
обливалась восторженно-горькой слюной
я нашла бы одиннадцать тысяч причин
объяснить почему. только хватит одной:
я была им любовница, мать и раба
подыхала от их итальянских очей
взмокших прядей на смуглых расплавленных лбах
мне никто никогда не заменит ничем...
все мертвы. у ворот мой растерзанный плач
мне вонзается в грудь, как осиновый кол
а в руках я держу окровавленный мяч
итальянской любви. Ненавижу футбол!!!!!

СПАСЕНИЕ

Вязкий воздух наматывается на локоть, как карамель
Всклокоченный ветром локон, шанель
номер пять-шесть-семь, сколько хочешь
номеров шинелей, изъеденных молью ночи,
раздробленных огнями пунктиров и червоточин,
наполненных си-бемолью и другими звуками,
которые невозможно выразить, идентифицировать, записать –
мы двигаемся по касательной, нам нравится прикасаться,
почти не двигаясь, не дыша
спасенья – нет, так как некого здесь спасать
и не от кого, и само спасенье
внушает скорей не радость, а опасенье
быть спасенным – значит, быть пойманным,
связанным обстоятельствами, обязательствами,
обольстителями и облигациями
а мы свободны
нас нет

ЦИНТИЯ

Цинтия, прими сестерций,
И не говори, что мало.
Мне тоска проникла в сердце,
как ничто не проникало
Мне проникла в сердце жадность.
В Риме душно. Денег – жалко.
Коли мог, так убежал бы
Только некуда бежать мне.
География обмана –
широка. А эти мифы
Геродот наврал нам спьяну:
Амазонки, кельты, скифы...
Забавляясь с юной нимфой
Он выдумывал народы
Ты же Цинтия – не нимфа.
И не юная, к тому же.

НАСЛЕДСТВО

мы все унаследуем землю
и это скупое наследство
ослепнет и сделает детство
последним приютом Вселенной
случайно надломленным стеблем
цветка, уронившего сердце
в такое чужое пространство
где странствие – это просто
но страшно небезопасно
как в вымершем Министерстве
как в опустевшем храме
с каким-то забытым богом
в каком-то забытом Богом
как в тающем овер-тайме
как в тихом собачьем вальсе

ЗАТМЕНИЕ

Я завидую людям, которые спят в поездах
И уверенно пьют кипяток
из дрожащих стаканов,
Для которых все рельсы
на свете – одна борозда
И кому параллели дороже меридианов
Я завидую людям, которые любят людей –
Нелюдимые люди гуляют вдали от вокзалов,
Одержимые рядом нелепых, но вечных идей
Превращенья камней… превращенья камней – в драг. металлы
Я завидую людям, точнее – всего одному
Человеку, который, действительно, царь и зверей, и растений
Говорят, Он внутри.
Я его в темноте обниму,
ожидая, возможно, сиянья, возможно – затменья.

* * *

Спектакль кончился овацией
И вся Земля была нам залом,
И небо было декорацией
И декорация упала!
И начал дождь в восторге литься,
Крича нам «Браво!» в унисон,
Смывая грим, и с гримом – лица,
Плескался в душах примадонн...
Мы отслужили сцене мессу,
«Аминь!» и «Бис» нам грянул хор!
Ведь Бог был автор этой пьесы,
А Люцифер был режиссер...
Они друг другу руки жали,
В финале выйдя на поклон,
И крылья ангелов дрожали,
И бесы выли за стеклом...
Вздымались бархатом кулисы,
Звучал над сценой Брамс и Глюк,
А за кулисами актрисе
Суфлер сказал: «Я вас люблю»
Актриса думала, что это
Слова из роли говорят,
И наполняя фразу светом,
Ее метнула в первый ряд...
А где-то там за горизонтом,
В гримерке, где не слышен шум,
Актер, игравший в эпизоде,
Слезами чистил свой костюм...

НАУГАД

Свет фонарей тонким кнутом рассекает воздух.
На четвертой странице становится ясно, чем кончится повесть.
Пропасть меж светом и беспросветностью пролегает там,
куда проникает голос.
Черной рубашкой на зимнем ветру пульсирует совесть,
пытаясь высушить собственную бессонницу.
Вести с востока, с севера, с юга – дурные вести.
Статуя, мост, лестница, пепел, купол, надгробие.
Город умеет из занавесок плести невестины
шлейфы. Город, который по образу и подобию
мог бы сравниться с вечностью – хочет сравняться с землей.
Город похож на ветку, которая треснет
под тяжестью яблок и колоннад.
Город, которому хочется что-то сказать, но результат –
два слова, крик, который вряд ли чему-нибудь нас научит.
Город, не надо! Нет надобности останавливать ветер
и отвращать участь.
Муссон и пассат – смешны перед ликом великого урагана.
Их было много: Кэтрин, Фрэнсис, Иван, Жанна,
но там – на других берегах...
Здесь о них ничего не знали.
А теперь пора пожинать плоды пространства,
которое так долго нас берегло от бури.
Добро пожаловать в черно-зеленый, белый, прозрачный, красный...
Добро пожаловать в город.
Нужно глаза зажмурить, можно шагнуть.
Наугад.
Нужно выстрелить в птицу.
Птица, раскрой свои крылья.
Птица, прости свой город.
Это – закат.
Птица, позволь и ему проститься с твоими гнездами.
Ты все равно не перенесешь зимовки.
Видишь, какие холодные звезды
смотрят с автобусной остановки,
с набережной, с холма...
Птица, пора стреляться –
пришла зима,
и она берет себе в секунданты
Осень.

@

и в каком-то
новом облике
мы проснемся
на кораблике
ты намного
тверже облака
там, где негде
падать яблоку

Последнее стихотворение Анны

Дождь и другие явления химии и природы

Смотришь на эти вещи и думаешь что все изменится

Надеешься, что дождь воздейсвует как перекись водорода –

Дождем заливаешь рану и ждешь когда рана вспенится

Каких-нибудь знаков требуешь от дерева и небосвода

Считаешь количество кошек, исчезнувших в подворотне

Крики кукушек и чаек, ждешь у моря погоды

Решаешь что наверное – завтра, если уж не сегодня

Бухгалтерия погрязла в хаосе, грусти, противоречиях

Одни и те же приметы всегда означают разное

Закономерности иллюзорны. Дождь идет бесконечно.

Скоро какой-нибудь праздник. Праздники надо праздновать.

21 января 2011 г.

Сайт Город Мастеров выражает искреннюю благодарность всем Интернет-ресурсам на которых собраны эти материалы.

«В силу моей профессии, душевной организации или какого-то еще дефекта личности, я люблю свою родину. Звучит это столь же глупо сколь и пафосно. Тем более, что понятие "родина" и слово "люблю" девальвировали полностью. Тем не менее, я задаю себе этот вопрос: что я могу сделать, чтобы изменить ситуацию. Ответ НИ ХРЕНА Я СДЕЛАТЬ НЕ МОГУ напрашивается сам собой.
Однако же это не так. Дело в том, что мы уже очень давно поставили себя в ситуацию выбора даже не между двумя злами, а между двумя или более кусков дерьма, и даже если закрыть глаза и ноздри, это дерьмо все равно на нас польется.
Я поняла это поздно. Я наивная девушка. Я вообще не хочу об этом писать. Я хочу фотографировать осень и цитировать Пруста…» (Анна Яблонская)
А больше всего обидно, до злости, что смерть Ани, как и смерть еще 34 человек (граждан России, Таджикистана, Австрии, Германии, Великобритании и др.), оказалась бесконечно бессмысленной. Ну, неужели кому-то на Северном Кавказе, или Бог его знает где, стало легче от того, что погибли эти люди? Их смерть не изменит ничего в политике ни России, ни Чечни, ни Украины, ни Зимбабве.
А для семей погибших изменился мир. И уже никогда не будет прежним. И у маленькой дочери Анны мама останется лишь в смутных детских воспоминаниях. Нет, не только в воспоминаниях. Анна Яблонская навсегда останется в своих безумно талантливых произведениях, по которым будут ставить прекрасные пьесы. За свою недолгую жизнь ей удалось сделать мир лучше.
Ирина Сахно

Взаимно !